Колокола истории

Но «высшей», «наиболее эффективной» — не значит ни «хорошей», ни «прогрессивной». К тому же: хорошей — для кого? Прогресс — что это? Как говорил Ежи Лец, если людоеды начали пользоваться вилками и ножами — это прогресс? Речь о другом: о чисто «кибернетическом», социосистемном аспекте.

И если ныне коммунизм пал, то это может означать несколько вещей. Если проблема русской Евразии перестает быть для мировой капиталистической системы экзистенциально-производственной, то, следовательно, система эта перестает быть либо мировой, превращаясь в совокупность макрорегионов, либо капиталистической. Если капитализму не нужен коммунизм, если его меньше волнует проблема традиционной зоны «неограниченных пространств», то, боюсь, вскоре Западу не будет нужен капитализм.

В свое время, чтобы выжить, чтобы продолжать развиваться по логике Европейской цивилизации (революция есть имманентная форма развития европейской цивилизации, ее субъекта), феодалы вступили на путь логического превращения во что-то иное, диаметрально противоположное. Исторически вышло — в капиталистов. В соответствии с этой же логикой (разумеется, если не считать капитализм концом и венцом истории) настанет момент (и, думаю, он недалек), когда субъекты капитализма, чтобы остаться, во-первых, господствующей группой, во-вторых, в рамках логики развития Европейской цивилизации, должны будут вступить на путь социальной самотрансформации в нечто иное, скорее всего — в диаметрально противоположное. Не скажу: в антикапиталистов, хотя и такая возможность не исключена. Но, скажем так: из по преимуществу экономически господствующей группы в группу, реализующую свое господство главным образом внеэкономически. Такие превращения — не новость в истории. Ведь начала же советская номенклатура, чтобы выжить, превращаться из группы внеэкономического господства в группу, которая господствует в обществе экономически. Это превращение и символично, и симптоматично.

Коммунизм был негативно-функциональным Зазеркальем капитализма, где все наоборот. Не случайно в перестроечном СССР «правыми» называли тех, кого во всем мире именуют «левыми», — и наоборот. Создается впечатление, что экономизация советской номенклатуры, составляющая главную суть социальной революции, новой русской Смуты, начавшейся в середине 80-х годов и окончившейся, если верить В.С.Черномырдину, 29 апреля сего года (заявление о том, что хватит революций, т. е. революция окончена, забудьте), представляет собой две вещи. Во-первых, очень возможно, что это — зеркальное предвосхищение-отражение внеэкономизации (революционной или эволюционной) господствующих групп капиталистической системы: Россия и в начале XX в. — разумеется, по-своему, в крайней и чистой форме, умывшись кровью, знай наших, бей своих — чужие будут бояться, — показала миру кое-что из его будущего. Во-вторых, это — составной элемент, российский аспект глобальной трансформации капиталистической системы, проявляющейся в резком сокращении объема «общественного пирога», в уменьшении численности и качества господствующих групп, в увеличении численности низов, размывании среднего класса. Но такая трансформация «больших чисел» не может остаться количественной, она потребует качественного изменения. Естественно, Субстанциональная и Функциональная (по происхождению подсистемы) будут входить в мир, устраняющий само противоречие, породившее эти подсистемы, диаметрально противоположным образом.