|
Кажется, слышно соседу, как под ватником стучит собственное сердце. Чувствую, что и зубы стучат. Осторожно подтягиваю руку и касаюсь щеки. Нет, это от перенапряжения. Челюсти стиснуты, как медвежий капкан, намертво. В наших руках пока главный козырь — внезапность. Бегут, бегут секунды выжидания. Ждем команды и вслушиваемся. Разведчику необходимо улавливать каждый шорох, понимать, что происходит в тот или другой момент у противника, то есть о чем говорят гул, дрожь земли, шорохи, лязг оружия, обрывки фраз — и на основании этого, даже не видя врага, мысленно представлять, что происходит у него. Отчетливо слышу чужую речь. Немцы переговариваются. Я же нахожусь рядом и не могу понять, о чем разговор. А ведь несколько лет учил в школе немецкий язык! Вот здесь, где знание его так важно и нужно, даже смысла разговора не могу уловить, хотя учителя ставили в мой табель хорошие отметки. И такая меня вдруг взяла досада и злость, лежу и ругаю себя на чем свет стоит, хотя отчетливо сознаю, что положение от этого не изменится. Постепенно группа освоилась со своим местопребыванием, первоначальное возбуждение улеглось. Это уже хорошо. Приближается развязка. Мы убедились, что перед броском, если позволяет обстановка, нужно выждать, сделать маленькую паузу. Это дает возможность действовать более решительно, осмотрительнее и дружнее. Такая пауза позволяет полнее мобилизовать все внутренние ресурсы разведчика. Наши фигуры напряглись, сжались и приготовились к броску. Уже наготове гранаты. Мы с уважением относимся к ним. Это ничем не заменимая в нашем деле «карманная артиллерия». Особенно при бое в траншеях. Граната и за поворотом траншеи фрица достанет, она и в блиндаже или дзоте его найдет. И мы добрым словом не раз вспоминали, когда умелое применение гранат решало исход операции. Признаться, это пришло к нам не сразу и не само по себе, а как результат бесчисленных тренировок. Дышинский стремился не только научить нас метко бросать гранаты в цель из любого положения, но, и что не менее важно, не бояться их, хотя, честно говоря, нам было порой и страшновато. Взводный в этих случаях любил повторять: «Если на тренировках разведчик оплошает, струсит, то в бою он не стоит и гроша». Выдержка и решительность — это то, что ценится в разведчике. Сейчас это наше оружие. А драгоценные секунды бегут… Наконец, дана команда — приготовиться, а потом последовал короткий и резкий, как выстрел, взмах руки. И вся группа, как один человек, броском устремляется вперед. Мы уже наверху. Рывок Шапорева на себя — и пулемет в его руках. Немец от неожиданности истошно закричал. Трое — Неверов и мы с Канаевым — хватаем немца за воротник, руки и тащим его из окопа. Но в следующий миг из-за ближайшего поворота траншеи, находящегося у торца кирпичного здания, летит граната и попадает в окоп к пулеметчику. Мы с Канаевым бросаем немца и укрываемся за бруствером. Но Неверов мертвой хваткой держит его за воротник. Взрыв. Резкий запах тротила бьет в нос. Мы снова бросаемся к немцу и пытаемся вытащить его из окопа. Он обмяк и выскальзывает из рук. Взрывом гранаты у него оторваны ступни ног. Он, возможно, уже мертв. Нам же нужен «язык» живой, здоровый. — 64 —
|