Хроника рядового разведчика

По сей день для меня святы слова: «Никто не забыт, ничто не забыто».

Память о товарищах, не вернувшихся с поля боя, защищая нашу Родину, навечно останется в моем сердце.

В Болгарии

Жара. На блеклом небе ни облачка. В знойном мареве по степным дорогам Румынии, оставляя за собой долго не спадающие, тянущиеся до горизонта шлейфы пыли, преследуя отходящего противника, нескончаемым потоком идут и идут войска.

Они идут открыто, днем. В небе уже который день сторожка-тишина. И разве что по привычке нет-нет да и посмотрит кто из солдат на небо, нет ли там вражеских самолетов. Кажется, и нет войны, и войска, оставив позади полосатые столбы пограничья, по инерции продолжают свой давно начатый марш и никак не могут остановиться. Куда ни кинешь взгляд — кругом поля. Села почти безлюдны. Население, напуганное фашистской пропагандой, попряталось. Редко где увидишь жителя, который с опаской и любопытством смотрит на проходящие колонны. И в полях пусто. Все в основном убрано. Только и оживляют унылый, опостылевший пейзаж чахлые полосы кукурузы и подсолнуха да прямоугольники лесопосадок. Вдоль дорог спокойно, как часовые, стоят, не шелохнувшись, словно в почетном карауле, пирамидальные тополя, обильно припудренные мелкой серой пылью.

В колонне одного из полков дивизии движемся и мы, разведчики. Мерно колышутся затяжелевшие ряды ротной колонны. Проходящие мимо машины поднимают серо-бурую завесу пыли, сквозь которую мы идем, не чувствуя одеревеневших ног, которые где-то внизу шагают сами по себе. Печет немилосердно, и не верится, что по календарю уже начало сентября. Давно пожухла и поникла трава, и лишь прутики стеблей с жесткими метелками давно осыпавших семян еще топорщатся редкой щеточкой вдоль обочин дорог. Обгоняя колонны, идет техника: крытые автомашины с пушками на прицепе, автомашины с боеприпасами, танки, самоходки. Катятся, утопая по ступицу в пыли, повозки. Все пылит, трещит, шуршит шинами. Иногда проезжают санитарные автобусы и молоденькие сестрички, улыбаясь, приветливо машут нам. Колонна оживает, сыплются вдогонку остроты и смех, но еще миг — и милые улыбки скрываются в пылевой завесе. Мерная поступь колонны на марше заставляет как-то забывать обо всем окружающем. Смолкли, выдохлись острословы. Навязчиво преследует лишь одно желание — сбросить скатку, автомат, вещевой мешок, в котором несем запас патронов и гранат, забраться в тень, поднять повыше ноги, предварительно смочив горло холодной, лучше ледяной водицей, да и переждать до вечера эту убийственную жару. Мечта, мечты… Эти иллюзии уставшего, измочаленного солнцем человека пока несбыточны. Надо идти и идти… Особенно трудно легкораненым, которые тоже идут в строю.