|
Николай Иванович и Струтинский отобрали в кабинете фон Ильгена представлявшие интерес документы, сложили и упаковали их вместе с найденным оружием в узел. Минут через сорок к дому подъехал фон Ильген. Когда он снял шинель, из соседней комнаты вышел Кузнецов и сказал, что перед ним советские партизаны. Генералу было сорок два года, здоровый и сильный, он не хотел подчиняться командам разведчика. С ним пришлось повозиться. Когда генерала удалось «упаковать», выяснилось, что к дому идут офицеры. Николай Иванович вышел им навстречу. Их было четверо. Мысль разведчика работала лихорадочно: что с ними делать? Перебить? Можно. Но поднимется шум. И тут Кузнецов вспомнил о жетоне гестапо, который ему вручили еще в Москве. Он никогда им доселе не пользовался. Николай Иванович достал жетон и, показав его немецким офицерам, сказал, что тут задержан бандит в немецкой форме и поэтому просит предъявить документы. Тщательно просмотрев их, он попросил троих следовать своей дорогой, а четвертого пригласил войти в дом в качестве понятого. Им оказался личный шофер Эриха Коха. Так вместе с генералом фон Ильгеном доставили в отряд и офицера Гранау, личного шофера гауляйтера. После ликвидации Геля и Кнута, вывода из строя Даргеля в Ровно из заместителей имперского комиссара Украины Эриха Коха остался в живых лишь верховный судья оккупированной Украины оберфюрер СС Альфред Функ. До Украины он был главным судьей в оккупированной немцами Чехословакии и жестоко расправлялся с антифашистами. На Украине Функ свирепствовал еще яростнее. Едва похоронив Геля и Кнута, отправив в Берлин Даргеля, Функ приказал расстрелять всех заключенных ровенской тюрьмы. Тогда-то и было принято решение о его ликвидации. Операцию стали готовить сразу же после похищения фон Иль-гена, чтобы не дать гитлеровцам опомниться. Оберфюрер СС Альфред Функ каждое утро за десять минут до начала работы заходил бриться в парикмахерскую, расположенную недалеко от помещения главного суда. Ян Каминский, готовя эту операцию, сумел привлечь к сотрудничеству с разведчиками парикмахера из числа местных жителей. Парикмахер согласился подать условный сигнал, как только Функ войдет в парикмахерскую. 17 ноября 1943 года, когда в Ровно шел поиск партизан, похитивших фон Ильгена, Николай Иванович зашел в здание главного суда и расположился в кресле в приемной Альфреда Функа. Болтая с секретаршей, Кузнецов поглядывал в окно на прогуливавшегося по улице Яна Каминского. С учетом обстановки в городе долго разыгрывать роль гуляющего бездельника Каминский не мог, и поэтому он с волнением ожидал сигнала от завербованного им парикмахера, с тем чтобы, в свою очередь, подать условный знак Николаю Ивановичу. Выручила немецкая педантичность. В положенное время Функ занял кресло в парикмахерской, на окне которой тотчас же была отодвинута занавеска. Каминский, в свою очередь, подал условный сигнал Кузнецову. — 71 —
|