Записные книжки

Желание всегда здесь; объекты желания меняются, число их уменьшается или умножается, но оно всегда здесь. Контролируемое, терзаемое, отвергаемое, принимаемое, подавляемое, выпущенное на свободу или пресекаемое, оно всегда здесь, слабое или сильное. Что не в порядке с желанием? Откуда эта непрестанная война против него? Оно беспокоит, причиняет боль, ведёт к смятению, скорби, но всё‑таки оно здесь, всегда здесь, слабое или обильное. Понять его полностью, не подавлять его, не муштровать его до неузнаваемости, значит понять потребность. Потребность и желание идут рядом, как достижение и разочарование. Нет желания благородного или неблагородного, есть только желание, внутри которого всегда конфликт. Отшельник и партийный босс, пылая им, называют иным именем, но оно здесь, разъедая самую суть, самую сердцевину вещей. Если есть полное понимание потребности, внешней и внутренней, желание больше не является мучением. Тогда оно имеет совсем другой смысл, смысл, далеко выходящий за пределы содержания мысли, выходящий и за пределы чувства с его волнениями, мифами и иллюзиями. При полном понимании потребности — не только лишь её масштабов или характера, — желание оказывается пламенем, страстью, а не мучением. Без этого пламени пропадает и сама жизнь. Это то пламя, которое выжигает ничтожество своего объекта, уничтожает границы, барьеры, навязанные ему. Зовите тогда его каким угодно именем: любовь, смерть, красота. Тогда оно здесь, и нет ему конца.

13 сентября

Странный вчера был день. То иное было вчера весь день — во время короткой прогулки, когда отдыхал, и очень интенсивно во время беседы (это была третья беседа, в основном о конфликте и о сознании) . Оно упорно оставалось большую часть ночи; этим утром, когда проснулся после короткого сна, оно продолжалось. Тело слишком устало и нуждается в отдыхе. Удивительно, тело становится очень спокойным, очень тихим, неподвижным, но каждый дюйм его очень живой и чувствительный.

Сколько может видеть глаз, везде маленькие, короткие дымовые трубы, все без дыма, так как погода очень тёплая; горизонт далеко, неровный, загромождённый; кажется, что город тянется бесконечно. Вдоль улицы — деревья, ожидающие зимы, ибо осень уже постепенно начинается. Небо отливало серебром, гладкое и яркое, и ветерок рябил воду на реке. Голуби зашевелились рано утром, и когда солнце нагрело цинковые крыши, они сидели там, греясь. Ум, который включает в себя рассудок, мысль, чувство, любую тончайшую эмоцию, фантазию и воображение, — это нечто необычайное. Ум не сводится ко всему своему содержанию, и всё же без этого содержания ума нет; он больше того, что в нём содержится. Без ума этого содержания не было бы, оно существует благодаря ему. Именно в абсолютной пустоте ума существуют интеллект, мысль, чувство, всё сознание. Дерево — не слово, не лист и не ветвь или корень; всё это вместе и есть дерево, и всё же оно не является ни одной из этих вещей. Ум — это та пустота, в которой могут существовать явления ума, но эти явления — не ум. Благодаря этой пустоте возникают время и пространство. Но рассудок со своими проявлениями охватывает всё поле существования, рассудок занят многочисленными проблемами существования. Рассудок не может постичь природу ума, поскольку функционирует лишь фрагментарно — но множество фрагментов не составляет целого. И всё же он занимается соединением противоречивых фрагментов с целью составить целое. Целое никогда не может быть собрано и составлено.