|
После страшного видения в храме Кали и смерти сына, последовавшей за ним, Халадхари — и его нетрудно понять — начал смотреть на Кали только как на Разрушительницу. Однажды он спросил Рамакришну: — Как ты можешь всю жизнь проводить в почитании Богини, которая олицетворяет собой одну только ярость и погибель? Рамакришну больно задел вопрос, воспринятый им как клевета на обожаемую Мать. Он бросился в храм и со слезами на глазах обратился к статуе: — Мать, Халадхари, ученый человек, который знает священные книги, говорит, будто ты есть сплошная ярость и погибель. Разве это правда? Он тут же получил ответ — Матерь Кали открылась ему целиком. Не помня себя от счастья и облегчения, Рамакришна побежал в соседний храм Радхаканта, где Халадхари сидел, совершая почитание, и прыгнул ему на плечи. — Мать есть все! — снова и снова повторял он в возбуждении. — Ты посмел назвать ее яростной и губительной? Нет! Она обладает всеми качествами, но она есть чистейшая любовь! В этом случае — как и во многих других, о которых мы еще будем говорить, — касание Рамакришны давало мгновенное озарение; от надменного неудовольствия и себялюбия Халадхари не осталось и следа, и он прозрел истину. Прямо в храме он склонился перед Рамакришной и положил цветы к его ногам, чувствуя, что здесь незримо присутствует сама Кали. Позже к Халадхари явился Хридай и спросил, не без желания поддразнить его: — Ты разве не говорил, что Рамакришна чокнутый или одержим злым духом? С чего же ты стал совершать почитание перед ним? — Сам не знаю, — честно ответил Халадхари, — но когда он прибежал из храма Кали, я не видел в нем ничего, кроме Бога. Он часто производит на меня такое воздействие, когда я с ним вместе в храме. Я не могу этого понять. Но несмотря на минуты озарения, Халадхари продолжал «обманываться» в Рамакришне. Уже давно чувствовал он Бога в своем двоюродном брате, но все равно, обнаружив однажды, что Рамакришна доедает пищу за храмовыми нищими, опять увидел в нем только молодого брахмина, который нарушает кастовые запреты и оскверняет себя. — Ты что делаешь? — в ужасе вскричал он. — Как ты можешь касаться оскверненной пищи! Ты же касту потерял! Какой брахмин отдаст теперь за тебя свою дочь? От нелепости последнего вопроса у Рамакришны лопнуло терпение. — Ах ты ханжа! — воскликнул он. — Без конца цитируешь священные книги, в которых сказано, что мир — иллюзия и единственная реальность — это Бог. Ты что думаешь, я буду проповедовать ненастоящесть мира, а потом зачинать детей? Вот, значит, чего стоит твое знание священных книг! — 61 —
|