|
Но надолго ли могла удержать его торговля лесом? Он бросил службу и отправился навестить своего цейлонского друга. Временами ему приходила в голову мысль пригласить друзей к себе на родину. Но старший брат умер, и никакого дома теперь у него уже не было. Пореш снова пустился в путь. Пешком, на поезде, на автомобиле, верхом на верблюде он объездил всю Индию. В Уджджайне он подружился с ювелиром Бахалулом Шах Лоди и разъезжал с ним по княжествам. Княжеские жены не желают продавать свои драгоценности первому попавшемуся покупателю, они подыскивают достойного доверия и убеленного сединами ювелира и только его допускают в свои покои. Таким и был Бахалул Шах Лоди. Где только не побывал Пореш вместе с ним! Он узнал обо всех распрях и сварах, происходящих на женской половине княжеских дворцов… В Джайпуре Пореш оформлял помещение для сессии Комитета Индийского национального конгресса. В Бомбее ему выпало на долю зажечь свет в погруженном во мрак квартале продажных женщин. Пореш создал фонарь новой конструкции — при меньшем потреблении керосина фонарь давал более яркое освещение — и, продав свое изобретение за гроши, снова пустился в путь. Извилистый путь скитаний привел его в Нагпур. Старейшины нагпурской мусульманской общины преисполнились к Порешу такого доверия, что поручили ему заботу о крупной вакуфной собственности. Примерно в это время Пореш начал писать на хинди и урду рассказы, стихи и очерки. Некоторые из них были напечатаны в нагпурских газетах. Но однажды он сбежал и из Нагпура. «Пусть мое путешествие, — решил он, — окончится там же, где и началось». Пореш уже ехал в поезде в Джамшедпур, как вдруг по дороге узнал, что в Бхилаи строится металлургический завод. Если нужно зарабатывать на жизнь, то почему не на металлургическом заводе. Да к тому же на новом заводе и в новом месте. И он сошел на станции Дург. В Бхилаи я и познакомился с Порешем. Пореш, ты помнишь наш первый разговор? Кто-то сказал мне, что один рабочий прекрасно рисует и умеет вырезать из бумаги изумительные узоры. Ты вскоре явился. Помнишь, Пореш, когда я увидел тебя, у меня вырвалось: — Как вы похожи на Ван Гога! Ты расхохотался. Одежда у тебя была вся засаленная, черная борода блестела. На первый взгляд тебя можно было принять за муллу. Но в глазах твоих не было и тени благочестия, в них светился острый ум. Ты начал рассказывать о своей работе. — Здешние русские ничего не имеют против твоей бороды? — спросил я. — Мне кажется, меня даже больше уважают. — Правда? — 80 —
|