|
реальностью. Напротив, мы никогда не разгадаем подлинный смысл существования и не решим его острые и мучительные проблемы, пока не научимся видеть в нем средство открытия и индивидуального, и коллективного выражения нашего высочайшего, т.е. истиннейшего и полнейшего "я" - всеохватных и полновластных принципа и силы нашего существования. Вся жизнь есть безграничная и многоплановая возможность, данная нам для раскрытия, осуществления и выражения Божественного. Именно в нашем этическом существе эта подлинная истина практической жизни, ее реальная и высочайшая практичность выявляется с предельной очевидностью. Действительно, рациональный человек пытался свести этическую жизнь, как и все остальное, к вопросу разума, обусловить ее природу, ее закон, ее практическую деятельность неким принципом разума, неким законом разума. Он никогда по-настоящему не преуспел, да и не мог преуспеть в этом; все его видимые достижения суть простые претензии интеллекта, который строит изящные и пус-тые конструкции из слов и идей, отличающиеся формальной логикой и эклектичностью, - одним словом, претенциозные шаткие построения, которые рушатся при первом же серьезном столкновении с реальностью. Такой была та странная система утилитарной этики, открытая в девятнадцатом веке - великом столетии науки, разума и утилитарности - одним из его крайне позитивистских и систематичных умов, и ныне заслуженно дискредитированная1. К счастью, теперь мы можем только улыбаться, глядя на поверхностные претенциозные заблуждения этой теории, на ее попытку подменить утилитарным, внешним и случайным критерием внутренний, субъективный и абсолютный этический мотив, на ее старания свести этическую деятельность к сугубо научной и совершенно непрактичной эквилибристике нравственной математики, достаточно привлекательной для рассуждающего и логического ума, но совершенно фальшивой и чуждой для инстинктивного чувства и интуиции этического существа. Равно ошибочными и непрактичными являются и другие попытки разума объяснить принцип и феномен этического существа и влиять на него - такие, как гедонистическая теория, которая связывает всякую добродетель с удовольствием и удовлетворением стремящегося к благу ума, или социологическая теория, которая полагает этику не более чем системой формул, правил поведения, сформированных под влиянием социального сознания и социальных импульсов, и стремится управлять этической деятельностью, опираясь на этот несовершенный стандарт. Этическое существо превосходит все эти формулы; оно само себе закон и находит свой принцип в собственной своей — 132 —
|