Беседы с Кришнамурти

Известное, прошлый опыт, пытается поглотить то, что оно называет внутренним одиночеством. Но оно не может пережить это, поскольку не знает, чем является, оно знает термин, но не то, что скры­вается за термином. Нельзя испытать неизвестное. Вы можете думать или размышлять над неизвест­ным или бояться его, но мысли не дано постичь его, поскольку мысль — это результат известного, опы­та. Поскольку мысль не может познать неизвест­ное, она боится его. Страх останется, пока мысль желает переживать, понять неизвестное.

«Тогда что?..»

Пожалуйста, послушайте. Если вы услышите пра­вильно, истина всего этого будет понятна, и потом истина будет единственным действием. Что бы мысль ни делала по отношению ко внутреннему одиноче­ству, это бегство, уклонение от того, что есть. Ук­лоняясь от того, что есть, мысль создает свои соб­ственные условия, которые предотвращают пережи­вание нового, неизвестного. Страх — это единствен­ный отклик мысли на неизвестное, мысль может называть его различными терминами, но, тем не менее, это — страх. Просто поймите, что мысль не может справиться с неизвестным, с тем, что есть, что скрывается за термином «внутреннее одиноче­ство». Только тогда по-настоящему то, что есть, раскрывает себя, и оно неиссякаемо.

Теперь, если можно, оставьте этот вопрос в по­кое. Вы услышали, и пусть это работает, как смо­жет. Быть спокойным после пахоты и посева озна­чает дать жизнь творению.

Скука

Дожди прекратились, дороги были чистыми, и с деревьев смыло пыль. Земля была посвежевшей, и в водоеме квакали лягушки. Довольно крупные по раз­меру, глотки лягушек раздувались от удовольствия. Трава искрилась от крошечных капелек воды, а на земле воцарился покой после сильного ливня. Домаш­ние животные насквозь промокли, но во время дождя они никуда не укрылись от него и теперь довольно паслись. Несколько мальчишек играло в небольшом ручье, который образовался у обочины дороги из-за дождя. Они были голыми, и было приятно видеть их блестящие тела и сверкающие глаза. Мальчишки про­водили лучшее время в своей жизни, и как счастливы они были! Ничто другое не имело, казалось, значе­ния, и дети улыбнулись, полные радости, когда кто-то сказал им что-то, хотя они не поняли ни слова. Солнце поднималось, и тени становились сильнее.

Насколько важно для ума очищать себя от вся­ких мыслей, быть постоянно пустым — не заставлять себя быть пустым, а просто быть пустым, уме­реть для всякой мысли, для всех вчерашних воспо­минаний и для грядущего часа! Умереть просто, а продолжать трудно, поскольку продолжение — это усилие быть или не быть. Усилие — это желание, а желание может умереть лишь тогда, когда ум пре­кращает приобретать знания. Как это легко — про­сто жить! Но это не остановка в развитии. Есть ве­ликое счастье в нежелании, в небытии кем-то, в непродвижении куда-нибудь. Когда ум очищает себя от всякой мысли, только тогда наступает тишина творения. Ум не спокоен, пока он путешествует, чтобы прибыть куда-то. Для ума прибыть означает достичь успеха, а успех вечно одинаков, в начале ли он или в конце. Никакого очищения ума не про­исходит, если ум плетет для себя образец своего собственного становления.