|
Итак, портрет. Начать его на этот раз уместно с манеры говорить, потому что речь, "говорение" – родная стихия нашего героя. Беседовать с ним – сущее наслаждение. Такое чувство понимания с полуслова, резонанса, исключительной ненавязчивости! Бели нужно прояснить, проверить свои еще не до конца оформившиеся или спорные мысли, то с собеседником просто повезло. А вот если нужно что-то вместе решить или хотя бы услышать нечто определенное – мнение, желание, намерение – тогда трудно. Разговор вязнет, не клеится: "с одной стороны, с другой стороны", "это неоднозначно". В диалоге не очень заметно, а в развернутой "авторской" речи поражает обилие вводных оборотов, размывающих определенность сказанного. В общем-то, видимо, это все же... в некотором роде, возможно, и не совсем... – если, ловя на слове, вернуть его к сказанному, он не согласится: было сказано не это (действительно, в некотором роде, не совсем это...). В споре такое свойство превращается в коварное оружие – противника "не уцепишь", потому что в каждой фразе оставлено несколько лазеек для хитрого маневра, смыслы двоятся, предмет разговора размывается. Эта ирония, эти подтексты, которые очаровательны, когда беседа сама по себе – произведение искусства, в других жанрах могут довести партнера до белого каления. (Ну что же, видимо, это его проблемы... хотя... и т.д.); – одет во что-то мягкое, серовато-коричневато-какое-то. Одежда вроде свободной второй шкурки. Не выносит яркого, жесткого и слишком заметного – одевается как бы "никак", но качественно. Если внимательно рассмотреть, как он сидит, то становится заметно, что все его позы построены как система полуоборотов, ракурсов около 3/4. Угловые положения головы, плеч, рук и всего прочего постоянно слегка смещаются друг относительно друга, поэтому при одной и той же (как бы одной и той же) позе – в кресле, нога на ногу, голова слегка склонена к плечу – возможны десятки вариантов то большей, то меньшей обращенности к партнеру. Жесты тоже мягкие, разнообразные; за ними тоже трудно уследить, поскольку их много, а различия небольшие. Жестикулируя, никогда не "отпускает" руки далеко от себя, но и притиснутыми их тоже не увидишь – они, скорее, мягко подобраны, причем к собеседнику никогда не бывает повернута открытая ладонь, больше показывается запястье; – если вспоминать о "пузырях" личного пространства, то у нашего героя – хорошо обжитый "пузырь", в котором есть еще как бы свои слои, и острое ощущение его границ. На уровне содержания общения этому соответствует "обязательная программа" из нейтральных, светских тем, разговор вокруг да около. Неожиданное (преждевременное) "прямое попадание" в значимую тему воспринимается так же болезненно, как если бы кто-то резко, минуя все промежуточные условности, вторгся в "его" пространство – например, если бы гость, не потоптавшись у книжных полок, не сказав всех полагающихся любезностей хозяину, прямиком прошел в комнату, уселся в его любимое кресло и стал пить чай из его чашки; — 63 —
|