|
Приехал отец с двумя старшими детьми - братом и сестрой. Они думали, что превращение уже свершилось, и цель их визита была - увезти под конвоем домой того, кого они по-прежнему считали девушкой. Кажется, никогда в жизни я не старался так кого-либо переубедить. Мы показывали фотографии, видеозаписи, читали письма пациентов - ну, хоть бы в одном сдвинуть этих людей: заставить их понять, что так бывает. Но их реакция ясно показывала, что никакие слова до них не доходят. - Верните нашу дочь, нашу сестру. Вы не имели права так с ней поступать, даже если глупая девчонка просила вас об этом! - Но это невозможно! - Сможете, если захотите. Если сумели сделать ее мужчиной, значит, в ваших силах превратить ее обратно в женщину. - Но Ренат никогда не был женщиной, поверьте! Мы провели все исследования, вот результаты - у него самый настоящий мужской организм! - Мы ничего не понимаем в ваших бумагах. Без всяких анализов можно отличить девочку от мальчика! Пожалуйста, не тяните, нельзя больше откладывать свадьбу! Родные Рената вовсе не были глупыми или тупыми людьми. В своем привычном информационно-ситуационном поле они были способны и ориентироваться, и осмысливать происходящее, и четко принимать решения. Но случившееся в их семье - в точном смысле слова - у них в голове не умещалось. И они защищались от этих непосильных для их разума фактов, выдвигая против них частокол надежных, апробированных понятий. Большинство из нас ведет себя именно так, сталкиваясь с принципиально новыми явлениями, и это помогает нам сохранять необходимое равновесие. Но сколько бы я не сочувствовал этим людям, Рената надо было спасть. Я даже стал преувеличивать опасность кастрации, намекал, что это вмешательство может стоить ему жизни. Нашел, чем пугать! "Пусть лучше умрет, зато о семье никто не станет говорить плохо!" - твердо сказал отец. Самое ужасное, что точно так же думал и сам Ренат. Когда я попытался взять чуть более жесткий тон, сказал, что не могу взять на душу такой страшный грех, искалечить здорового человека, - он здесь же, в отделении, на глазах у всех попытался покончить с собой. Как следовало мне поступить? Больной ясно, яснее не бывает выражал свою волю. Я, пытался его переубедить, исчерпал все мыслимые доводы, не скрыл ни одного из тех трагических последствий, которые неминуемо его ожидали. Хуже всего было то, что родные Рената не оставили мне никакой возможности маневра. Часто в подобных ситуациях моим главным союзником становится время. Здесь меня, что называется, загнали в угол. Отец ясно дал мне понять, что наша больница - не единственное место, где его дочери могут оказать необходимую помощь. Я знал, кто, как и в каких условиях делал женщинам аборты, когда они были запрещены законом. Совсем незадолго перед появлением Рената в клинику поступил больной, которому за очень большие деньги какой-то народный умелец пришил половой член - неестественно длинный (за это, собственно, и было заплачено, мастер работал по принципу: сколько сантиметров, такова и такса), но просто до смешного не способный функционировать. Я не сомневался: если мы проявим принципиальность, отчаявшаяся семья кинется на поиски такого же коновала. Не отпускать Рената с ними? Но его психическое состояние было вовсе не таким, чтобы я мог насильно удерживать его в больнице- — 48 —
|