|
В следственных материалах по делу Василия Будылина есть описания ритуалов-радений. Первый скопческий собор, на который он попал, происходил в селе Левые Ламки Моршанского уезда Тамбовской губернии, в доме крестьянина Дробышева – его наставника и учителя, местного пророка. Учитель открыл собор молитвой. "Дай нам, Господи, к нам Иисуса Христа. Дай нам, сын Божий, свет, помилуй нас..." После молитвы все скопцы встали на колени. Учитель вышел на середину комнаты и начал громко говорить: "Ого, ого, ого, ого! Благослови, батюшка сударь, милосердный глава Искупитель из рая недостойного раба на твоем кругу святом пойтить и всем праведным рабам про твои дела возвестить, как страдал ты в Туле и Суздале граде, и подаешь всем отрады!" Затем пророк стал пророчествовать, обращаясь то ко всему собранию, то к кому-то одному. Называлось это общим судом. Пророк очень точно разоблачал различные прегрешения – то ли и вправду обладал даром видеть сквозь стены, то ли пользовался услугами тайных информаторов. Все крестились, кланялись пророку, пророчице, молились на портрет батюшки-Искупителя Петра III (к слову сказать, за неимением настоящих портретов скопцы часто использовали монеты с профилем этого монарха, отчеканенные в недолгий период его царствования). Будылин называет имя пророчицы, выдававшей себя, по обстоятельствам, то за Богородицу, то за супругу Великого князя Константина Павловича: Елена Павлова, Лебедянская мещанка. Не исключено, что это была та самая "девица небывалой красоты", которую видели дома у Селиванова. Когда суд завершился, все расселись по лавкам и начали петь. Пение, с нарастающим подъемом, продолжалось несколько часов и на пике возбуждения перешло в собственно радение. Мужчины в раздельных рубахах и штанах, женщины в причудливых колпаках, сверху подвязанных платками, принялись кружиться, помахивая при этом платками, бывшими в руках у каждого скопца. Накружившись до изнеможения, стали причащаться баранками и сухарями, которые Будылин привез от Селиванова. Следствие было сосредоточено на двух моментах: на физическом изуверстве и на еретическом характере вероучения скопцов. Будылина подробно выспрашивали о проводимых на его глазах операциях, записывали с его слов молитвы и тексты песен. Как именно радели, то есть кружились присутствовавшие на соборе – с этим к допрашиваемому не приставали. Рядом с другими преступлениями это, вероятно, выглядело безобидным чудачеством, напоминая танцы, праздничные хороводы, детские игры или что-нибудь еще, такое же невинное. — 203 —
|