|
Что же произошло между 1819 годом, когда Барадулину, добросовестному полицейскому служаке, так беспардонно заткнули рот, и 1820-м, когда Селиванова было приказано удалить из Петербурга? Судя по всему – ничего нового. Да и Барадулин-то ничего не открыл в своем рапорте тем, кому ведать надлежит: все было известно. Даже кто такая эта "девица замечательной красоты", поразившая его воображение! Прибыла в Петербург из Лебедяни, славилась там распутным поведением, за что была брошена мужем, претендовала на роль одной из скопческих "Богородиц"; ее красота давала основание одним упрекать приближенных Старца (чуть ли не его самого!) в том, что не такие уж они и голуби, другим же подозревать, что ее используют как приманку для уловления в секту мужчин... По очень знакомой нам схеме, Селиванов пал жертвой интриги, имевшей в основе глубоко личный интерес. Поручик-гвардеец Алексей Милорадович, племянник генерал-губернатора и его чиновник по особым поручениям, был членом секты Татариновой, но параллельно с этим стал посещать и селивановскую общину. Там его начали уговаривать принять "огненное крещение", и он, поколебавшись. согласился. Дядя, узнав об этом, запаниковал. Из-под зеленого сукна был вытащен рапорт Барадулина... В нашей практике это называется – "приделать бумаге ноги". Высылка Селиванова в Суздаль была обставлена как дело огромной государственной важности, чреватое опаснейшими осложнениями. За Старцем, глубокой ночью, приехал сам обер-полицеймейстер, не объявив никому, куда и зачем его увозит. Коляску для путешествия готовили в доме министра духовных дел и народного просвещения князя Голицына. Маршрут сохранялся в глубокой тайне. Тем не менее купцы Солодовников и Кузнецов сумели получить эту информацию и, не дожидаясь утра, поскакали вдогонку. На станции Тосно они нагнали коляску и стали умолять сопровождающего, следственного пристава, разрешить им проститься с изгнанником. Пристав должен был ответить категорическим отказом. Почему же он все-таки разрешил свидание? Побоялся шума, который мог бы раскрыть всю операцию, – так объяснил это пристав в особом рапорте. Далее он описал, как оба купца-миллионщика бросились пред Старцем на колени, осыпали поцелуями его руки и обливали их горькими слезами, а он между тем благословлял их и давал последние наставления и ободрения. Со своим проводником Селиванов поначалу был сдержан и недоверчив, не принимал пищи из его рук, но потом оттаял и много говорил о том, что по примеру апостолов, которые так же были скопцами, готов сносить любые гонения и в будущее смотрит без страха. По приезде в Москву стал просить задержаться дня на три для встречи с учениками, за что пристав получит от них такую награду, "которая может быть для него весьма значительной". Старец, приравнивавший себя к апостолам, совсем неплохо ориентировался в земных делах! — 190 —
|