Третий шимпанзе

Помимо решения такого рода проблем с хищниками, зеленые мартышки должны уметь разбираться в сложных общественных отношениях, связывающих их друг с другом. Они живут группами и конкурируют за территорию с другими группами. Таким образом, крайне важно отличать обезьяну из другой группы, вторгающуюся на вашу территорию, от неродственного тебе члена вашей группы, который весьма вероятно может тебя толкнуть, и от близкого родственника из твоей группы, на чью поддержку ты можешь рассчитывать. Зеленым мартышкам, попавшим в беду, требуются способы сообщать родственникам, что именно они, а не какая-нибудь другая обезьяна, нуждаются в помощи. Им также требуется знать и передавать информацию об источниках пищи: например, какие именно из тысяч видов растений и животных, встречающихся в окрестностях, годятся в пищу, какие – ядовиты, и где и когда можно отыскать те, которые съедобны. По всем этим причинам зеленым мартышкам выгодно иметь эффективные способы коммуникации и представления сведений о своем мире.

Несмотря на наличие всех этих причин, а также на долгую историю близких контактов людей с зелеными мартышками, мы все же не признавали за ними сложных знаний о мире и голосовой коммуникации до середины 1960-х годов. С тех пор наблюдения за поведением зеленых мартышек показали, что они с большой точностью различают типы хищников, и выделяют различные типы среди себе подобных. Они принимают совершенно разные меры защиты, когда им угрожают леопарды, орлы или змеи. Они по-разному реагируют на доминантных и подчиненных членов собственной стаи, и по-разному – на доминантных и подчиненных членов соперничающей стаи, по-разному – на членов разных соперничающих с ними стай, по-разному – на мать, бабушку со стороны матери, сиблинга и не состоящих с ними в родстве членов собственной стаи. Они понимают, кто кому приходится родственником: если детеныш обезьяны зовет, то мать поворачивается к нему, а остальные зеленые мартышки поворачиваются посмотреть, что будет делать мать малыша. Это то же самое, как если бы у зеленых мартышек были названия для нескольких видов хищников и нескольких десятков разных типов обезьян.

Первым ключом к тому, как зеленые мартышки передают эту информацию, стали наблюдения биолога Томаса Струсейкера за зелеными мартышками, живущими в кенийском национальном парке Амбосели. Он заметил, что зеленые мартышки по-разному обеспечивают свою безопасность при появлении хищников трех типов; в каждом из случаев мартышки издавали крики тревоги, настолько заметно отличавшиеся, что Струсейкер смог разобрать различия, не применяя никаких электронных устройств и не проводя сложного анализа. Когда зеленые мартышки встречают леопарда или представителя любого другого вида крупных диких кошек, самцы мартышек многократно и громко тявкают, а самки издают высокочастотное щебетание, при этом все остальные мартышки, находящиеся в пределах слышимости, торопливо лезут на дерево. Увидев хохлатого орла высоко в небе, зеленые мартышки издают короткое покашливание из двух слогов, и остальные обезьянки, услышав этот звук, смотрят в небо или бегут в кусты. Заметив питона или другую опасную змею, мартышка издает «щебечущий» крик, который заставляет прочих мартышек в окрестностях встать на задние лапы и осмотреть землю вокруг (чтобы увидеть, где змея). Начиная с 1977 года, супруги Роберт Сейфарт и Дороти Чени искали доказательства тому, что эти крики действительно выполняют различные функции, соответствующие предположениям, которые сделал из своих наблюдений Струсейкер. Порядок проведения эксперимента был следующим. Сначала они записывали на магнитофон крик обезьяны, функцию которого наблюдал ранее Струсейкер (например, «предостережение о леопарде»). Потом, через несколько дней, отыскав туже группу обезьян, кто-то один, Чени или Сейфарт, прятал в ближайших кустах громкоговорители и магнитофон, а другой начинал снимать обезьян кино- или видеокамерой. Через пятнадцать секунд один из двух ученых включал через динамики запись, а второй продолжал снимать обезьян в течение минуты, чтобы посмотреть, поведут ли себя мартышки в соответствии с предполагаемой функцией крика (например, заберутся ли на дерево, услышав в записи звук предполагаемого «предостережения о леопарде»). Оказалось, что воспроизведение «предостережения о леопарде» действительно заставляло обезьян забираться на дерево, тогда как на «предостережение об орле» и «предостережение о змее» они реагировали поведением, связанным с причинами, вызывающими эти предостережения в естественных условиях. Следовательно, замеченная связь между наблюдаемым поведением и криком об опасности была не случайной, и крики действительно выполняли те функции, о которых были высказаны предположения в результате наблюдений.