|
Первым историком, попытавшимся уловить принцип диахронии, был афинский архонт и жрец Аполлона, бывший прокуратор Греции - Плутарх (ум. около 120 г.). Из его многочисленных сочинений замечательно параллельное жизнеописание 46 знаменитых деятелей Эллады и Рима; сопоставления идут попарно, что является попыткой понять исторические процессы обеих стран не как беспорядочное нагромождение случайных событий, а как две закономерные линии развития, того самого, которое мы назвали этногенезом. Ограниченный в эрудиции только этими двумя этносами и недлинным отрезком хронологии - меньше тысячи лет, он вынужден был принять за основу не суперэтнический, а этнический уровень, что повлияло на степень доказательности сопоставлений. Позже это было воспринято читателями просто как литературный прием, а не перспективный научный метод. Дело в том, что Плутарх сопоставлял деяния своих героев и, следовательно, сходство их ролей в истории... - виноват - в двух историях, т.е. двух процессах, проходивших по одной схеме. Это значит, что он открыл одно из свойств исторического времени: направленность через каузальность, т.е. причинную обусловленность хода событий, несмотря на разную длину фаз. Эллада во время Плутарха уже лежала в развалинах - фаза обскурации, - ибо интенсивная колонизация увела из станы большинство пассионариев - эллинизм, - а с оставшимися дома расправились местные тираны - Набис в Спарте и римские полководцы - Метелл в Коринфе и Сулла, пощадивший только Афины. Рим же был на гребне могущества, потому что избавился от излишних пассионариев, сохранил "золотую посредственность" Августа и накопленные богатства завоеванных провинций. Это была инерционная фаза этногенеза, когда Рим представлялся современникам "Вечным городом", так же как в XIX в. в Европе "прогресс" казался бесконечным совершенствованием. Плутарх чувствовал истину, но не мог ее доказать и, даже объяснить. Сравнительного материала у него не хватало; что такое "энергия", тем более - "энтропия", он не знал, а понятие "система" как целостность и в наше-то время известно далеко не всем. Однако он ближе всех подошел к проблеме историческоговремени как функции от ряда событий, обозримого в силу дискретности, и необратимого, как необратима биография организма от рождения до смерти, потому что организм или, если угодно - звезда тоже системные целостности. Точность научного вывода пропорциональна количеству накопленных и учитываемых сведений. В XX в. написана событийная история человечества за три тысячи лет, а фрагментарно - даже за пять тысяч. Вряд ли кто-либо усомнится в том, что антропосфера - одна из составляющих биосферы планеты, а этногенез - зигзаг на биологической эволюции, варианты коей у растений, животных и микроорганизмов крайне разнообразны. Виды сменяют друг друга, но жизнь, как явление, идет, побеждая смерть, вследствие чего очевидны биологические времена, где счет идет по поколениям, особые для каждого отдельного вида. Это диалектическое отрицание отрицания: без него наступил бы обрыв развития. — 243 —
|