|
В трудах Леви-Брюля касающихся первобытных племен, говорится о том, что: «большинство низших обществ употребляют два языка, один членораздельно – звуковой, а другой – язык жестов. Можно ли предполагать, что эти языки существуют, не оказывая друг на друга взаимного влияния, или, напротив, следует думать, что в обоих языках находит выражение одно и то же мышление, которое в свою очередь испытывает их воздействие». По нашей гипотезе второе наиболее приемлемо для подтверждения формирования двух языков у гоминид, а в последствии и у гоминин. Мы привыкли воспринимать жесты как отдельное слово, понятие или короткую фразу из 2-х, 3-х слов, а у поздних хабилисов и архантропов фразы основной составляющей кинетической речи формировались более сложными и несли значительную информационную нагрузку за счет формировавшихся скрытых контекстов. Передача информации об окружающих животных, растениях, ландшафтах и явлениях передавались через описание наиболее ярких моментов их проявления. Так же как и передача информации о поведении и потребностях окружающих сожителей, как функциональных групп, так и базовой популяции - праобщины в целом, а все непонятное и незнакомое в окружающем мире, вполне возможно, обозначалось каким-то определенным жестом со звуковой поддержкой. Леви-Брюль отмечал, что «говорить руками, это в известной мере думать руками. Существенные признаки «ручных понятий» необходимо должны, быть налицо и в звуковом выражении мысли. Главные способы выражения оказываются одинаковыми: оба языка, столь различные по своим знакам оказались близки друг другу по строению и способу выражать предметы, действия, состояния». Возникновение общности понятий послужило потере точности характеризовавшей эти понятия. Таким образом, перефразируя дальнейшее в труде этого замечательного ученого в свете выводов данной книги можно сказать, что кинетическая речь первая начала описывать положения, движения, расстояния, формы, очертания, повадки животных, растения, природные феномены, черты характеров окружающих, и т.д. Ведь реальные манипулирования с предметами переносились в плоскость коммуникационной системы, где объектами действий стали являться их заменители, т.е. определенные элементы кинетической речи и начавший интенсивно пополняться, малый пока еще багаж слов. Поэтому ни хабилис, ни ранний архантроп не могли еще описывать предметы и феномены окружающей обстановки в полной мере так как мы. Для выживания в незнакомых ландшафтах и климатических зонах необходимы были конкретные термины объектов окружающей действительности в смысле их опасности или безвредности, и передачи цвета, формы, положение на местности и т.д. При передаче информации они представлялись как простые знаки, по какой-то одной – двум наиболее свойственным им особенностям и подтверждались звуковым оформлением - соответственно одним или двумя слогами с изменением тональности и ритмики. Вполне возможно эти слоги и породили в последствии глаголы. Данное обобщение и абстрагирование было свойством мышления поздних хабилисов и архантропов, в том объеме, который был необходим только для адаптации к окружающему миру. Все это стало одним из факторов развития голосовой речи в прамужских и мужских коллективах, а способы и манеры выражаться диктовались образом жизни, при этом происходило быстрое совершенствование вокализации жестовой речи, которая была уже хорошо развита у архантропов - мужчин. Можно сказать, что развитие речи происходило под давлением развивающихся социальных отношений в праобщинах для передачи всей необходимой для жизни информации, в том числе и для развития орудийной деятельности. — 365 —
|