Мелье

Это зло принято и узаконено почти во всем мире, тогда как все должны были бы, объясняет Мелье, владеть благами и богатствами земли сообща, на равных правах. Не только владеть: и пользоваться ими тоже на одинаковом положении и сообща.

Такова единственная мыслимая для Мелье форма действительного и полного равенства. Только общность имущества и есть равенство.

Когда перед глазами историка находятся канцлер абсолютистской Англии утонченный гуманист Томас Мор или истерзанный инквизицией борец за освобождение Италии еретик Кампанелла, естественно, возникает представление, что идею коммунизма когда-то надо было придумать. Извлечь из разума и воображения, как абстракцию и отлетевшую от земли фантазию. Но ведь другие, как проповедники таборитов, как Мюнцер с анабаптистами, как Уинстенли с диггерами откопали эту руду в недрах самой жизни. Они выплавили и отлили зерна коммунизма в огне революций. Не для неведомого острова — для своей страны.

Жан Мелье не придумал общность имущества она для него очевидна. Он открыл не коммунизм, а отсутствие коммунизма. Ничего особенного учреждать не предстоит, надо рушить завал, а за ним — ясные просторы.

Строй, основанный на общности имуществ и общем труде, — это та же самая окружающая его Франция, но только при уничтоженном неравенстве. Вот эти самые деревушки, без числа и краю раскиданные между лесами и полями, по косогорам и рекам, эти самые бурги — крупные орехи среди мелких, местечки, то ли большие села, то ли крохотные города; эти самые городишки, города и огромные городища; эти разноликие края, эти несхожие провинции. Да почему только Франция! Хоть весь свет. Вот так же должны убегать вдаль нивы, как сейчас, и так же цвести яблони и вишни, так же зреть на склонах виноград и ремесленники стучать молотками в мастерских. Церквушки, высящиеся над крышами каждой деревни, никуда не пропадут; но священники будут преподавать прихожанам полезные знания и добрые нравы вместо прежнего вздора, поддерживавшего строй неравенства. Так же будет шуметь чаща леса, только можно будет в ней охотиться не сеньору да его гостям, а простым людям. И не будут крестьяне волочить в красивую усадьбу позорные платежи…

Говоря «сообща», поясняет Мелье, я разумею всех живущих в одной местности или на одной и той же территории. Все мужчины и женщины из одного и того же города или из одного местечка, из одной деревни, одного прихода должны составлять как бы одну семью — видеть друг в друге братьев и сестер. Раз будет отменена частная собственность на плоды земли и труда, все они должны будут, по словам Мелье, жить друг с другом в мире и сообща пользоваться одной и той же или сходной пищей, иметь одинаково хорошие жилища и ночлег, одинаково хорошую одежду и обувь. Приметим: речь идет не об одинаковом, а об одинаково хорошем; не о том, чтобы нарядить всех в одну форму и разливать всем в котелки из одного чана, не об уравниловке, а об отсутствии преимуществ.