|
Итак, во многих отношениях психические болезни могут происходить или по крайней мере усиливаться из-за причуд нашей эволюции: это контекстуальная память, искажающие эффекты склонности к подтверждению и мотивированных суждений, и своеобразная раздробленность нашей системы самоконтроля. Четвертый фактор влияния, вероятно, наша видовая жажда объяснений, которая часто ведет нас к созданию историй из разрозненных фактов. Как игрок может стремиться «объяснить» каждый кувырок игральной кости, так и люди, пораженные шизофренией, могут использовать когнитивные механизмы объяснений для того, чтобы связать воедино свои голоса и бредовые идеи. Из этого не следует, что люди с отклонениями не отличаются от здоровых, скорее это говорит о том, что их нарушения начинаются с уязвимости нервной системы, свойственной нам всем. Следовательно, вероятно, не случайно многие советы специалистов по когнитивно-поведенческой терапии, связанных с лечением депрессии, направлены на то, чтобы помочь обычным людям справиться с ошибочными умозаключениями. В известной книге «Хорошее самочувствие» Дэвид Берне, например, описывает десять основных когнитивных ошибок, таких как «сверхобобщение» и «персонализация», которые делают люди в состоянии повышенной тревожности или депрессии. Сверхобобщение – это процесс ошибочного «видения одного события как части нескончаемой модели поражения»; персонализация – это ложное представление, что мы (а не внешние события) ответственны за все плохое, что происходит. Обе ошибки, вероятно, идут от человеческой склонности судить о большом на основании малого. Одна неудача еще не означает несчастной судьбы, тем не менее людям свойственно воспринимать последнюю, худшую новость как знак, будто вся жизнь с ее взлетами и падениями отрицается одним-единственным трагическим эпизодом. Таких неправильных представлений просто не может быть у гипотетических видов, способных придавать одинаковое значение свидетельствам, как подтверждающим их представления, так и не подтверждающим. Я не хочу сказать, что депрессия (или другое нарушение) всего лишь продукт недостатка наших способностей объективно оценивать данные, но очень похоже, что неуклюжие механизмы нашего клуджевого сознания закладывают шаткий фундамент. Если нарушения берут начало из дефектности нашей конструкции, то они определенно простираются и за ее рамки. В той мере, в какой в психических отклонениях виноваты гены, подразумевается эволюция – как адаптация или как-то иначе. Но изначальное несовершенство нашей психики иногда вызывает землетрясения, а иногда едва ощутимые толчки. Эволюция, какой бы случайной она ни была, не способна объяснить все. Наиболее распространенные психические расстройства, похоже, зависят от генов, сформированных в ходе эволюции, но также и от средовых факторов, пока еще не очень хорошо понятых. Если из двух идентичных близнецов один страдает шизофренией, у другого с вероятностью выше средней она тоже может возникнуть, но так называемый «процент согласия» – риск, что у одного близнеца будет нарушение, если оно есть у другого, составляет всего 50%. Уже по этой причине неверно относить любой вид психического нарушения к особенностям эволюции. — 106 —
|