|
Соображения, связанные с образованием и карьерным ростом, заставили меня уехать из Сакраменто после четырех лет психиатрической ординатуры в Университете Калифорнии в Дейвисе, но спустя два с половиной года я вернулся и стал работать на факультете. Местная группа медитации, которую я помог организовать, все еще проводила собрания, но структура первоначальной организации значительно изменилась. Многие монахи ушли из паствы, так как учения все больше концентрировались на самом учителе и его духовном опыте. В то же самое время, аббат все больше склонялся к отшельничеству, окружая себе доверенными помощниками. К тому же, в рамках мирского сообщества появилась собственная иерархия. Атмосфера приобрела оттенок «кто с нами, а кто не с нами». Неформальный и спокойный обмен больше не существовал. Когда позднее я переехал в Нью-Мехико, я считал, что у меня существует связь с буддистской около-монастырской общиной. Я не хотел контактировать с политической структурой, что в тот момент стало необходимым для организации местной медитационной группы, но я познакомился с другими членами подобных групп, и медитировал с ними в неформальной обстановке. К тому же, я поддерживал связь с несколькими монахами в главном храме. С некоторыми из них я знаком уже двадцать лет. Хотя монастырская община в целом потеряла часть своего блеска, я считал ее своим духовным домом и в 1990 году я там сочетался браком. То, что я практиковал буддизм, во многом повлияло на исследование ДМТ. Это касалось и того, как мы наблюдали за встречами добровольцев с ДМТ. Наблюдение за психоделическими сессиями обычно называется «ситтинг». Многие считают, что это название происходит оттого, что ситтер «нянчится» с людьми, находящимися в очень зависимом, а иногда запутанном и ранимом состоянии. Но «ситтинг» еще важнее в медитативном отношении. Синди и Лора, медсестры, участвовавшие в исследовании, и я прикладывали все усилия к тому, чтобы «просто сидеть», находясь рядом с нашими добровольцами: мы наблюдали за тем, как они дышат, были собранны, смотрели прямо вперед себя, были готовы ответить им, придерживались позитивного и внимательного отношения, и позволяли объектам исследования испытать максимум ощущений без ненужного вмешательства. Мое понимание процесса медитации также помогло мне повести людей через стадии опыта с ДМТ. Например, я применял модель разума Абхидхармы, когда учил добровольцев не позволять безумной атаке цветов унести себя, или исследовать пространство между трещинками деревянной двери, если они держали глаза открытыми. Мои советы добровольцам отпустить себя, сконцентрироваться на дыхании и телесных ощущениях, быть открытыми всему, что с ними происходит, но, в то же самое время, быть текучими – все эти инструменты я освоил в течение десятилетий медитационной практики и изучения теории. — 230 —
|