|
Больше всего в том публичном осмеянии и унижении нас некоторыми «светилами» геномики меня огорчало возможное деморализующее действие этого на мою команду и спонсоров. Я волновался, как газетную шумиху воспримет Тони Уайт, и он действительно был огорчен вниманием прессы, – но главным образом потому, что это внимание было направлено не на него. Уайт горько обижался, читая вырезки из газет на доске объявлений в Celera, – главная роль в них отводилась Крейгу Вентеру, его неожиданно получившему известность протеже! Пытаясь исправить ситуацию, Уайт специально нанял одного журналиста. К тому же Уайт продолжал демонстрировать полное непонимание бизнес-плана Celera . Хотя он и согласился на мое обязательное условие – право на публикацию результатов и открытый доступ к данным секвенирования, он неоднократно пытался отступить от принятых договоренностей. Уайт оставался приверженцем «старомодной» стратегии ведения геномного бизнеса: секретность и/или патенты. Исходя из опыта моих взаимоотношений с HGS , я абсолютно точно знал источник мировоззрения Уайта – мантру биотехнологической индустрии, над которой я до сих пор подшучиваю на своих лекциях: «один ген, один белок, один миллиард долларов». Поскольку некоторые гены человека на самом деле стоят миллиарды, многие считали, что есть еще сотни или тысячи генов, которые могут быть столь же прибыльны. Их логика была примитивной и на ив ной. Биотехнологические компании HGS и Incyte лидируют по количеству патентов на гены человека, но в настоящее время цены их акций даже ниже их фактической стоимости, несмотря на обширное «портфолио» генов. Сегодня уже абсолютно ясно: патенты на гены человека не стоят усилий по их получению. Из 23 тысяч генов человека менее дюжины имеют реальную коммерческую стоимость. С самого начала наши взаимоотношения с Тони Уайтом были очень напряженными, а сейчас только ухудшились. Приезжая в Роквилл, он всегда кричал на сотрудников или откровенно грубил. Но на самом деле терпеть Тони было не так уж трудно, поскольку он не был связан с ежедневными делами корпорации Applera , которой теперь принадлежали Celera и Applied Biosystems. А потом Тони приобрел (за деньги компании) самолет стоимостью 30 миллионов долларов (старый он отдал Ханкапиллеру) и наведывался в Роквилл всего раз в месяц. У меня создалось впечатление, что бо?льшую часть времени он проводил, летая между своими виллами. Тони распорядился, чтобы финансовый директор Applera ежедневно посылал ему отчет о состоянии его, Тони, капитала и по крайней мере раз в неделю звонил ему по телефону, жалуясь на их слишком низкую стоимость. Хотя Celera была начинающей компанией, нацеленной на долгосрочную деятельность, для Тони не имело значения ничего, кроме ежеквартальных отчетов и стоимости акций. — 236 —
|