|
Я постоянно чувствую потребность сделать для них все возможное и все невозможное. И этой потребностью я счастлив. Это та нужность, та необходимость, без которой жизнь утрачивает свой смысл. Здесь я на минуту откладываю в сторону записную книжку и вспоминаю встречу, которая произошла через несколько лет после этой поездки, когда я работал уже с хоккеистами. На одном из чемпионатов мира я спросил своего коллегу, врача сборной Финляндии, почему чаще всего я вижу его в баре, а не с ребятами? Он пожал плечами: – Здоровые парни. Иногда после игры подмажу, подклею. А вообще они ко мне почти не обращаются… Подмажу, подклею… Мне стало как‑то не по себе от такой трактовки обязанностей врача спортивной команды… Обычно перед сном я просматриваю вечерние газеты. «Португалия. Рабочая солидарность…» «ФРГ. Маневры НАТО…» «Вокруг света. В Латинской Америке и Африке невиданная засуха. Есть жертвы среди населения…» Мир стучит в мою тишину. Стучит и кричит мил лионами судеб. «Сальвадор. 21 июня 1980 года…» Двадцать строчек петитом: «Дерзкую операцию провели сальвадорские патриоты. Захватив несколько радиостанций, они передали по их каналам обращение к народу с призывом начать всеобщую забастовку…» Сальвадор. Как вспышка. Как удар хлыстом. Как глаза в упор. И уже не до сна. Память возвращает меня вновь к той последней моей поездке с нашими футболистами по странам Латинской Америки. К Сальвадору. * * *Сальвадор. Где это? Конец света. Сальвадор. Красиво и таинственно. Как «марка страны Ганделупы»… Но в феврале 70‑го мы уже кое‑что знали о нем. В играх чемпионата мира, который через несколько месяцев должен был начаться в Мексике, мы входили с ним в одну подгруппу. Из Перу мы летели в Сальвадор. Это знакомство. Это разведка. Сальвадор. Красиво и таинственно. – Послушайте, это правда, что мы первые, кто из Советского Союза переступит границу Сальвадора? – Говорят, страна в состоянии войны с Гондурасом? – А это еще где? – Наверное, рядом, если что‑то не поделили. – А кто у власти? – Хунта. – А что это за птица? – Приедешь – увидишь… Значит, наших нет. Значит, мы – первые. Ну что ж, сыграем. А почему бы и не сыграть? …Она встретила нас у трапа самолета. Эта самая хунта. Темно‑зеленая. В белых касках и с белыми ремнями. Стояла, расставив ноги в тяжелых башмаках. В руках – американские автоматы. Каски тоже американские. Мысли под касками, наверное, тоже. Солдаты стояли по обеим сторонам узкого прохода, по которому нам предстояло пройти от самолета до аэровокзала. Линия оцепления прогибалась под нажимом многотысячной толпы. Мы шли по узкому проходу и смотрели поверх касок на кричащую, размахивающую руками толпу. Мы не знали испанского, но отлично понимали эти два слова, поднятые в воздух мощью тысяч глоток: Viva Rusia! — 95 —
|