|
Так начался для меня путь в спортивную медицину, путь в ЦСКА… …Возможно, рассказ об этой встрече представлял бы интерес лишь для самого автора, если бы в неожиданном предложении Боброва не отразились бы нотки нового времени, нового этапа в развитии советского спорта. В тот день в квартире Боброва ни он, ни я еще не отдавали себе полного отчета в том, что увеличение команды ВВС на одну единицу должно было стать преддверием новой эпохи и в развитии спорта, и в развитии медицины. Я уже упоминал о том, что спортивной медицине лишь предстояло заявить о себе в полный голос. Но в начале пятидесятых годов «постановка голоса» уже началась успешными исследованиями академика Н. Н. Приорова и группы его ближайших сотрудников. И если Бобров столь успешно сыграл в Хельсинки в матче с югославами, то как раз потому, что ему пришлось на самом себе познать первые успехи спортивной медицины. Это будет спустя всего два года после моего прихода в команду ВВС в качестве спортивного врача. А пока… Прекрасно помню первое впечатление, связанное с приходом в команду. Самое первое. Ощущение соприкосновения. Нет, не сопричастности, а именно соприкосновения с тем, что в те годы воспринималось как нечто недоступное, овеянное сплошными успехами и славой. Потому что каждый из тех, кто здоровался с новым доктором, был на виду у всех. В наши годы не только болельщики – буквально все знали героев кожаного мяча. До войны и после войны стадион «Динамо» выдерживал осаду многотысячных зрителей. Автобусы и машины выстраивались вдоль аллей Петровского парка на километры. А после матча до позднего вечера не умолкали у метро страстные споры, и имена игроков произносились разве что не нараспев. От уважения. От наслаждения. От удовольствия. Под эмблемой ВВС было собрано лучшее из того, что составляло гордость советского спорта. Что стоили, допустим, такие имена, как имя вратаря ВВС Анатолия Акимова, центрального защитника Константина Крижевского, полузащитника Николая Морозова, экспансивного одессита Виктора Метельского, Виктора Федорова и Анатолия Викторова, Сергея Коршунова и Евгения Бабича, Виктора Шувалова и Григория Мкртычяна. Это было созвездие нашего послевоенного футбола и хоккея. Цвет нашего спорта. И в этом созвездии звездой первой величины сияла слава Всеволода Боброва. Честно говоря, я не знаю, чем бы кончился этот эксперимент Боброва с назначением меня в команду в качестве врача, если бы мой приход в ВВС не был в каком‑то смысле и моим возвращением в детство и юность. В том смысле, что во мне ожили те ощущения, с которыми мы выходили с тем же Севой Бобровым на футбольное поле или на лед «бочаги». — 46 —
|