|
…В августе 1950 года я поднялся в самолет, чтобы в последний раз совершить парашютный прыжок. Естественно, подходя к раскрытой двери фюзеляжа, я не знал, что бездна разверзнется подо мной, чтобы уж больше никогда не поражать меня своей необыкновенной красотой. Знал я только одно: по приказу командования корпусом я направляюсь в Москву на полугодичные курсы авиационной медицины. Кто мог знать тогда, что я в последний раз видел одноэтажные казармы, наши офицерские дома, наш клуб. Наш городок… …А он в это время продолжал играть. И слава его росла с каждым выходом на футбольное поле или хоккейную площадку. Боброва любили. Боброву поклонялись. Боброву завидовали. А я просто хотел видеть своего друга детства. Увидеть и обнять своего Бобра. Ведь столько лет разлуки. И каких лет! Какой он сейчас? Здорово ли изменился? Что сделали с ним слава и время? Но каким бы он ни стал, я непременно должен был его увидеть. Чтобы убедиться, что он по‑прежнему наш, сестрорецкий. Когда поднимался по лестнице в большом доме на Соколе, где он тогда жил, конечно, волновался. И вдруг это «Алик!», в котором все: память, дружба, верность. Мы жадно обшаривали друг друга глазами, подмечая малейшие черточки, малейшие морщинки. Как здорово, как неузнаваемо он изменился с той последней нашей встречи на ступеньках Финляндского вокзала в сентябре 41‑го! Красивый, крепкий, уверенный в себе. Мы пристально всматривались в глаза друг друга, пока из‑под новых наслоений не стало проступать наше прежнее, неистребимо сидящее в нас «я». И только тогда пришло узнавание. – Где ты? Чем занимаешься? – Служу. – Где? – На Дальнем Востоке. – Занесла же тебя нелегкая. – А что делать? С сорок третьего в десантных войсках. – Чем занимаешься? – Врач‑экспериментатор по парашютным прыжкам. Всеволод вскочил со стула: – Так это же то, что нам нужно! Это же авиационная медицина. Она очень близка к спортивной. Слушай, ты нам вот как нужен. Понимаешь, в команде ВВС нет сейчас врача. Ты – это то, что надо. Врач. Да еще сам в футбол и хоккей играл. Занимался авиационной медициной, а значит, имел касательство к спортивной медицине. Нет, я тебя живым не выпущу. Я рассмеялся: – Чудак‑человек, я же служу. – Понимаю. Сева на минуту задумался: – Подумаем, Алик. Я пожал плечами. Это был зенит его славы. Он был кумиром и гордостью нашего спорта. Он мог многое. Он мог все… Через несколько дней я вылетел с футболистами ВВС на первый в своей жизни спортивный сбор. — 45 —
|