Верность

Соперники на всякий случай всей командой высыпали на лед, начали обниматься, но гола‑то ведь нет! «Ноу! – кричу я судье Пирсу. – Ноу!» А он и сам видит, что гола не было.

В третьем периоде Владимир Голиков увеличил счет, а через две минуты капитан сборной ЧССР Иван Глинка «раскупорил» мои ворота, и этот успех придал хозяевам новые силы. Что тут началось! Нам нужно было выстоять в течение десяти минут. Десять минут… Какими длинными могут они казаться!

Незадолго до конца, когда чехословацкие хоккеисты предприняли последний яростный штурм и судьба золотых наград висела на волоске, у нас почти не осталось игроков. С тяжелой травмой покинул каток Мальцев. Шайба едва не высадила глаз Лутченко, и он тоже выбыл из строя. Сердечный приступ свалил здесь же, на скамейке, Васильева… Врач метался от одного к другому. Билялетдинов получил двухминутный штраф. Кому же играть? А соперники давят…

Я никогда не смотрю на табло во время матча, не считаю оставшегося времени. А тут, каюсь, не выдержал, поднял голову – оставалось продержаться пятнадцать секунд. Пятнадцать секунд, и все – мы чемпионы. Только пятнадцать… Это были самые длинные секунды в моей жизни. Я считал про себя: «…три, две, одна». А когда прозвучала сирена, я на мгновение потерял контроль над собой – клюшку разнес о лед вдребезги. Я что‑то кричал, и мне что‑то кричали.

А на скамейке, не стыдясь, плакал Тихонов.

Опять экзамены

Очередной сезон закончился, а мои волнения теперь приобрели новую окраску: приближалась пора вступительных экзаменов в Военно‑политическую академию имени В. И. Ленина. Мне предстояло отвечать по педагогике и психологии, истории, тактике, уставам Вооруженных Сил СССР.

Ни для кого из друзей мое решение учиться в академии не было неожиданным. Все знали, что мне нравится работать с людьми, быть в гуще общественной жизни, меня волнуют вопросы воспитания гармонично развитой, социально активной личности.

Ох, и поволновался я тем летом, штудируя учебники, наставления и уставы!

И вот еду на первый экзамен. Месяцы ушли на подготовку, а не хватило, как всегда, самой малости – последнюю ночь не сомкнул глаз, просидел над книжками. Еду и думаю: лучше с канадцами сыграть, чем эти экзамены… Не поверите, колени дрожали – так волновался в то утро.

Сел я в коридоре, неподалеку от аудитории, дожидаюсь своего часа. Открыл учебник по педагогике – сто раз читанный‑перечитанный, стал его листать, и вдруг показалось – да ведь я ничего не помню, ни‑че‑го! Ну, думаю, лучше домой уехать, чем так вот мучиться… А тут мимо какой‑то генерал проходит: