|
Неужели он помнит о нас, когда мы уходим домой, думаете вы, и словно в ответ на ваши сомнения раздается звонок. — Как вы себя чувствуете? — Спасибо! Мне кажется, что я никогда в жизни не была такой счастливой, я всех теперь люблю и всем верю… — И себе тоже? В свои силы верите? — умоляет голос на другом конце провода. — Я поверю, обязательно поверю! — обещаете вы, потому что вам хочется сделать для этого человека все на свете… Знаете ли вы, о чем мечтает доктор? О том, чтобы вы расстались с мучившим вас многие годы одиночеством, чтобы поверили, что он думает о вас, бережет ваше здоровье, заботится о том, чтобы вас радовало взошедшее поутру солнце, чтобы вам захотелось постоять возле березки в парке и послушать, как шелестят ее листочки, переговариваясь с кем-то на небесах… Чтобы вы сами почувствовали себя счастливыми… Ну вот, побывали вы со мною на сеансе. И некоторые, быть может (я надеюсь), отведали счастья. О нем и поговорим, продолжая повествование. …Наверное, невозможно определить, насколько человек счастлив, не правда ли? Счастье — состояние души. И все-таки, чтобы оно состоялось, чтобы оно обосновалось в ней, всегда имеются какие-то предпосылки, какие-то реалии… Расскажу, как появилось оно (то есть счастье) у меня. В то время я заканчивала последнюю главу той самой книги, которую вы держите сейчас в руках, и имела довольно смутные надежды на ее издание. Правда, одна моя приятельница нагадала на картах, что все якобы кончится полной удачей… С каждым днем я все настойчивее думала о том, как бы мне все то, о чем я пишу, поскорее донести до вас. Казалось, что кого-то я вовремя смогу спасти от неминуемой беды и надо торопиться… И вдруг неожиданно для меня все в моей жизни стало происходить как по щучьему велению… Карты, как оказалось, и не думали обмануть мои чаяния, им, видно, не было никакого дела до глобальной инфляции и других экономических неурядиц. Они-то знали, что все равно выйдет так, как они «сказали» (моей приятельнице, если вы помните), и гнули свою линию, как говорится… Этакие самоуверенные! Честное слово, только их удивительной проницательностью и уверенностью в своих предвидениях и можно объяснить то, что началось в тот период, когда я грустно размышляла о том, как бы побыстрее доставить вам для прочтения мои страницы, ибо иной мечты у меня не было. Да, да, друзья мои! Я давно довольствуюсь малым (абсолютно во всем), не терплю излишеств (особенно в еде), способна с легкостью отказаться от многих благ, отчего и чувствую себя вполне свободной (совсем недавно с удивлением и с большим удовольствием прочитала в одном философском трактате, что именно, сказав всему, что есть, — нет, мне не надо, и можно обрести свободу…). И только от вас, милые мои люди, я не могу отказаться, просто не в силах видеть тех, кто печалится, кто недомогает, одним словом, мается. Так сложилось, верно… — 157 —
|