Прощай, страдание

— Хорошо, задай.

Я задал себе этот вопрос, но ответа не последовало, и я говорю:

— Ответа нет.

— Почему ответа нет?

— Что-то мешает.

— А что мешает?

— Боль.

— Какая боль?

— Злость… На себя, маму, папу.

— Хорошо. Тогда давай сделаем так… ты сделай список всех людей, кого знаешь, с кем общаешься, живешь, учишься, играешь, познаешь, обучаешься ремеслам; всех зверей, домашних животных, мебели, домов — словом, всего живого, которое ты знаешь с сегодняшнего дня до своего зачатия. Хорошо?

— Ладно. Но это для чего?

— А как ты думаешь сам?

— Чтобы мне качественно излить злобу.

— Так.

— А при чем здесь животные, мебель, растения?

— А ты на них никогда не злился?

— Нет, никогда.

— А было такое, что на ровном месте запинался?

— Да.

— И не злился?

— Нет, разве только чуть-чуть, и то на себя.

— А раз на себя злился, значит, затаил злобу и на это место. Так?

Мне стало смешно.

— Я вспомнил, как бежал к бабе Гуле и очень сильно запнулся об бугорок да кубарем прокатился по земле, как по асфальту… Да еще, когда я ехал на велосипеде и на ровном месте упал. И потом я долго-долго матерился на себя, на землю, на кочку, на велосипед, на дорогу.

— А как ты думаешь мат — это злость?

— Нет, мат — это мат, которым бранятся пьяные мужики, сапожники и строители.

— Хорошо, а ты чего матерился?

— Потому что злился.

— Дак мат — это что?

— Злость.

— Дак кочки, велосипеды, мебель необходимо писать в списке?

— Да.

— Тогда пиши.

Я начал писать, и меня снова остановил деда Коля:

— Сынок, список всех живых — это боль?

— Нет.

— А признание того, что на них злился — это освобождение от боли?

— Да.

— Дак список всего живого — это боль?

— Да. Получается, что боль.

— Дак как ее необходимо писать?

— В язу.