|
Главврач психбольницы не поверил, что перед ним тот самый Караваев, которого он отпустил умирать, когда он через три дня пришел за выпиской. Жест завершения жизни: Океан разума как беспредельная даль брахмана. вечностьКараваева отравили (по крайней мере так мне рассказывал один из его учеников). О том, что на него готовится покушение, его предупреждали многие. Полковник контрразведки, чью дочь Караваев излечил от туберкулеза, подарил ему газовый пистолет, для самообороны. «Никогда не ешьте в гостях, с незнакомыми людьми», — часто говорил Караваев своим ученикам, а сам попался на эту удочку. Из Франции приехал известный доктор и целитель Эш, его пригласили в одну из элитных московских квартир. Туда же пригласили и Караваева. Было угощение, от которого невозможно было отказаться, чтобы не обидеть хозяев… Это произошло в канун Олимпиады. От людей типа Караваева пытались избавиться всеми правдами и неправдами. Караваев выжил и после отравления сражался за жизнь в течение почти пяти лет. Он мужественно преодолевал последствия отравления — обширный инсульт. Свое тело он превратил в экспериментальную площадку. Он пробовал на себе различные методики исцеления. При помощи жены и немногих оставшихся преданными ему друзей и учеников изготавливал новые препараты. За Караваевым следили. И хотя он практически не выходил из дома, за его окнами установили наблюдение. Эти люди были уже не из Минздрава и не из Медицинской комиссии ЦК… Умер Караваев 1 апреля 1985 года. «Вы будете смеяться, когда я умру», — говорил он со смешком своим преданным ученикам и супруге. «О чем вы говорите, Виталий Васильевич!» — бурно возражали ему те. «Ну как же, все смеются первого апреля». Утром в этот день Караваев назвал час своего ухода с точностью до минуты — 21:46. Супруга была рядом и не отходила в назначенное время от него буквально ни на шаг. Ей казалось, что если она не «отпустит его», он будет жить если не вечно, то очень долго и переживет всех своих недругов, станет свидетелем триумфа восхождения своей оздоровительной системы… Однако Караваев усыпил ее бдительность: «Маргарита, дай-ка мне вон ту книгу», — сказал он ей. Маргарита повернулась, взяла книгу. Караваев ушел, его не было. Осталось одно тело. По звонку прибежали друзья и ученики с перекошенными лицами, кто-то в сумбурной растерянности стал делать искусственное дыхание. Караваев поднял руку и, соединив большой палец с указательным, бессильно опустил ее. Это был жест завершения жизни… Кто-то постоянно фотографировал тело Караваева для истории, но ночью, испытав ужас, фотограф проснулся в поту и засветил все пленки. Пытались снять маску с лица Караваева, но ее разбили; пытались отлить в гипсе руку Караваева, но гипсовая рука пропала при переезде. От Караваева не осталось ничего материального, кроме его бальзамов и идей — как жить не болея. — 34 —
|