Здоровье и долголетие. Исцеляющие методы В.В. Караваева

Впоследствии Караваев назовет психкультурой умение управлять своими чувствами и ощущениями.

Ледяной панцирь как защита от холодного ветра. Поезд судьбы

Когда Караваева освободили, в тот год выдалось холодное лето. Зима была тоже на редкость холодной. Повезло тем, кого отпустили летом. Никто не думал о зеках… Последний лагерь, где мотал срок Караваев, сравняли с землей танками, а заключенных перераспределили по другим лагерям. Многих отпустили, сняв судимость; в их числе оказался и Караваев. Отпустить-то отпустили, а куда ты в арестантской робе и без шапки пойдешь в сорокаградусный мороз, когда дует северный ветер, пробирающий до костей? До ближайшего населенного пункта пятнадцать километров. Греет душу завернутая в газету и спрятанная на груди справка об освобождении. Караваев решился на смелый и неординарный поступок. Он снял робу и окунул ее в воду, затем надел на себя ее мокрой. Роба мгновенно превратилась в ледяной панцирь, не пропускающий внутрь холодный воздух. Стало тепло. То же самое Караваев решился проделать и с волосами. Он окунул голову в воду, и уже через минуту застывшая корка льда, словно шлем или шапка-ушанка, защищала голову от пронизывающего ветра.

Протопав пятнадцать километров в ледяном костюмчике, Караваев благополучно добрался до маленькой станции, где нужно было ждать поезда, который ходил раз в неделю.

«Домой! Домой!» было общим лейтмотивом тех радостных дней. Караваев ехал домой к балтийскому морю, чтобы услышать шум ветра в ветвях сосен, чтобы увидеть песчаные дюны и берег, старую Ригу и рижские закопченные стены вокзала, родную семью, дом…

Сколь часто в лагерной глуши он представлял свою встречу с тем местом на карте, где прошли его детство и юность… Но не такой рассчитывал он увидеть Ригу, свой дом и семью.

Прошло 10 лет. Дочь выросла и не узнала папу. Другой «папа» сидел на кухне и ел макароны. Супруга изменилась. Она не желала ничего менять: «Скорее! Уезжай куда-нибудь, не разрушай мое счастье и наш уют».

Караваев все понял. Решение пришло молниеносно. Он забрал из своей роскошной библиотеки лишь несколько книг, перевязал их бечевкой и отправился на вокзал: «В Москву!» «Надо донести до людей то, что было осознано в сибирской тайге, что было испытанно и выверено — систему здоровья — метод, как жить не болея», — так думал Караваев под стук колес. Поезд опять уносил его на восток, навстречу солнцу. Караваев ехал в Москву. Он знал, что то сокровище, которым он владеет, может спасти не одну жизнь, многим поможет обрести себя и найти свою судьбу. В этом он нисколько не сомневался. В свете осознанного стремления помочь людям преодолеть свой недуг меркли все предполагаемые бытовые трудности нового места жительства. Караваев верил, что для него и для страны вставало солнце нового дня.