|
Небезынтересен опыт поиска и встречи с Богом, описанный А. Н. Петровым (моим сподвижником по духу и роли сознания в нашей жизни) в его трилогии «Сотворение мира». Я был ребенком и видел сон. Очень необычный сон, когда как бы попадаешь в другую реальность и не просто наблюдаешь ее, а в ней участвуешь. И всё в ней, в этой новой реальности, не как картинка на экране, а как новый мир, в котором ты видишь, слышишь, чувствуешь, переживаешь. Я оказался в огромной пустыне. Но под ногами был не песок, а плиты каменные. Они были как бы потрескавшиеся, но щели между ними не мешали движению. И еще они были очень ровные, плоские и уходили буквально в бесконечность, во все стороны. Бесконечная пустыня, в которой не светит Солнце, но светло. И в центре ее — белый, похожий на мрамор, камень. А на камне том сидит человек в темном балахоне с капюшоном на голове. И я слышу в себе, даже не голос, а мысль: это Бог. В то время я был очень активным маленьким атеистом. Я даже маму уговаривал не ходить в церковь, потому что ученые в телескопы Космос уже изучили и никаких ангелов и архангелов там не обнаружили. То есть я ее наукой препирал, а она смотрела на меня с ласковой грустью и не спорила, хотя и не соглашалась. А тут я вижу человека на камне посреди пустыни и знаю, что это Бог, и никакого сомнения и смущения по данному поводу не испытываю, а прямо направляюсь к нему. Но вот что странно — я делаю шаг, другой, много новых шагов, а он не приближается, а еще дальше оказывается. Начинаю отчаиваться, тяготиться парадоксом данного пространства, и вдруг все в одно мгновение меняется, и я стою прямо рядом с Богом, но со стороны спины. Хочу встать перед ним, увидеть его лицо — не получается. Делаю шаг, другой, чтобы обойти камень, а Бог, который сидит на этом камне, непонятным образом перемещается, и я снова, как Моисей на горе Синайской, вижу его спину. Но при этом чувствую, что он несерьезно от меня отворачивается, а как бы играет со мной, поддразнивает. Наконец Бог перестал поворачиваться на камне. Стою прямо перед ним, но голова Бога опущена вниз, и капюшон, нависающий на лицо, не дает его увидеть. Что делать? Не поднимать же своей рукой этот капюшон, чтобы увидеть лицо Бога? Застыл растерянный, весь в ожидании, и как бы понимая, что очень важно, найдя в этой пустыне камень центральный, дойдя до него и до Бога, который на нем, как ось необъятного мира, увидеть лицо того, кто создал мир и является его истоком, основой незыблемой. Словно услышав мои мысли, Бог стал медленно поднимать голову, и я вдруг увидел — самого себя. Это был действительно я сам, но уже взрослый, улыбающийся себе маленькому. — 97 —
|