|
какого-либо давления своей реальной значимостью на собеседника или собеседников. Писатель Даниил Данин говорит, что его лицо запомнилось гораздо более простонародным, чем то, которое изображалось на портретах, особенно поздней поры. Бросалось в глаза то, чем труднее трудного покорить воображение молодости: человеческая будничность. А разве не то же внимание к окружающим видится в поведении и другого великого физика, Игоря Васильевича Курчатова? Отлежавшись после тяжелого спазма сосудов, Курчатов шутил: "У меня был микрокондрашка". А после второго инсульта отвечал по телефону: "Дважды кондратированный слушает!" Бог ты мой, сколь разительно это отличается от капризного поведения какой-либо малозначимой личности, вокруг фурункула которой, к примеру, хороводом должны ходить все ее ближние, только о которой обязаны думать и переживать все родственники и подчиненные! И в связи с этим еще одно воспоминание, и опять о великом физике, об Игоре Евгеньевиче Тамме. Трагедия последних лет его жизни заключалась в том, что он, человек, который никогда и ничем в жизни не болел, как раз незадолго перед обрушившейся на него тягостной болезнью вышел наконец на идею столь огромную, что она могла достойным венцом завершить его научные усилия всей жизни. И вдруг - паралич диафрагмы, невозможность дышать. Единственный выход - подключение к дыхательной машине. После операции, придя в себя, уже лишенный собственного дыхания, ибо за него дышала машина, Игорь Евгеньевич попросил бумагу и принялся писать: ученый продолжал заниматься наукой. В последние три года своей жизни - трагические годы - он тем не менее не создал вокруг себя культа страдальца. С горечью, но и с улыбкой он говорил себе: "Я - как жук на булавке". Вот так живут и умирают люди, которых не уничтожает их недуг в качестве личностей, но, напротив, проявляет в них все то, чем они прекрасны: и для себя, и для окружающих. Дело не в титулах, и не в научных достижениях — 136 —
|