Гештальт-терапия: Отношение

При виде нового агрессора я попросил ее стать им: «Станьте змеей. Чего змея хочет?»

Змея хочет забраться в комнату матери, и она (т.е. па­циентка) сделала это в воображении, идентифицировав­шись со змеей. Мать была перепугана, она не хотела ее здесь. Змея же настаивала, она хотела быть ближе. Нет, она не хотела ец ничего плохого, она хотела лишь быть рядом, коснуться ее, но мать не понимала и продолжала отстра­няться. Для матери она была ужасной тварью.

Принужденная мною, она преодолела отвращение и страх и смогла обыграть фантазию прикосновения к мате­ри. Она обвилась вокруг нее. Для матери же это не было столь страшным, как она представляла, но все же очень неприятным.

Змея хотела большего, она хотела проникать внутрь ее тела. Ей было бы хорошо и тепло в ее чреве — но никакого ущерба матери она причинять не хотела. Но мать все не понимала и страшно боялась.

После довольно продолжительного колебания она все же проникла (как змея) в тело своей матери. Но не через влагалище, а через анус, который в воображении имел вид розы. Переключившись на роль матери, теперь она чувст­вовала у себя в животе змею. На этом дело не кончилось. Она не хотела, чтобы змея была там. Змея же хотела дви­гаться.

Часы, последовавшие за этим, были наполнены событи­ями, относящимися к постепенному подъему змеи по ее телу, лежащему на кушетке. Это были драматические ча­сы, в которых движения змеи воспринимались пациенткой как вопрос жизни или смерти. Процесс не мог быть оставлен незаконченным. Что бы не «означала» эта роковая фанта­зия, ей все равно, да она и не знала, однако она была уве­рена, что это было достаточно важно, чтобы вот так все оставить. Все развивалось очень медленно из-за ее страха, который порой был так велик, что она кричала. Ощущение, что у нее внутри змея, являлось большую часть времени настоящей соматической галлюцинацией, даже несмотря на то, что она осознавала обычную реальность и могла под­держивать общение в то же время. Самым трудным для змеи — которая превратилась в кобру — было добраться до сердца. Она так боялась, что умрет, что прошло больше часа, пока змея поднималась из живота к груди. Потом возникли затруднения при прохождении шеи. Однако в конце концов змеиная голова появилась у нее изо лба. Те­перь это была королева змей, а пациентка почувствовала некоторую завершенность.

В какой связи все находится с психотерапией? Для чего эта «фантазия» пациентке? Было ли это в некотором смыс­ле больше, чем просто фантазия? Она не могла сказать, в чем ценность переживания, но не сомневалась, что цен­ность была огромной. Эти часы показали ей другой аспект реальности, сказала она, аспект жизни, о котором она лишь догадывалась из интимных подробностей ее ранней жизни, которые только сейчас она смогла вспомнить.