Гештальт-терапия: Отношение

Вся важность воображаемого прохождения через мото­рику вспоминаемой сцены может быть понятна из факта тесной связи между действием и эмоцией, а также из прин­ципа завершенности действия, принципа, что абстрактное воспоминание удовлетворяет лишь частично.

Важным является и вопрос стратегии: когда терапевту следует настаивать на том, чтобы пациент обратился к про­шлому, а не к настоящему?

Ответить можно и так: когда он видит, что прошлое пациента в его настоящем, когда образы прошлого органич­но вплетаются в развертку настоящего переживания паци­ента. Когда пациент или, к примеру, пациентка чувствует стыд от того, что сказала что-то «нехорошее», что было привычным, когда ее старшая сестра высмеивала ее, то здесь мы можем со всем основанием сказать, что у такой пациентки в психике есть инородное тело в виде образа высмеивающей ее сестры — т.е. интроекция. Если это так, то нет нужды спускаться в дебри воспоминаний о детстве. Обратившись к привилегиям настоящего, можно естествен­ным образом выявить прошлое индивида, продолжающее жить в настоящем. Значительное событие или явление про­шлого можно воспринимать, как воспринимают сон. Сон имеет большое значение, поскольку он естествен. Действия видящего сон представляют собой отбор того, что имеет значение среди всего остального в переживаемом, особенно из—за того, что не «он» «отбирает». Точно так же наиболее значительные воспоминания всплывают не когда индивид старается их припомнить, но совершенно неожиданно.

Я был свидетелем значительного проявления прошлого переживания во время сеанса с одной женщиной, над­еющейся, что с помощью лечения она сможет перестать барабанить пальцами. Покоренный ее самоотверженно­стью, я попросил ее поругать себя и объяснить себе, почему барабанить пальцами плохо.

«Ты же не маленькая,— сказала она,— некрасиво. Дру­гим это не нравится. И глупо. Ты должна контролировать себя. Это все равно, что мастурбировать.»

Исполняя роль «обвиняемого», она ответила: «Хочу и буду. Это мои пальцы, а мне скучно. Мне скучно. Мне скучно на собраниях или когда я готовлю, вот тогда мне и хочется барабанить пальцами». Потом она рассказала, что прежде чем она стала барабанить, раньше она жевала паль­цы.

Я подумал, что преувеличение может проявить больше переживаний, задействованных в симптоме, и попросил ее перенести движение на всю руку. От постукивания она постепенно перешла к массажу пальцев и руки, но посчи­тала, что это меньше ее удовлетворяет. Лучше всего было постукивать кончиками пальцев, которые были наиболее чувствительны. А затем ее осенило: «Я хочу чувствовать!»