37 Трудно представить ту огромную разницу в судьбе, которая существовала между нашей жизнью в Амстердаме и годом позже, в Иоганнесбурге (Южная Африка). В апреле 1933 года я пересек германо-датскую границу со ста марками (25 долларов), спрятанными в зажигалке. В Амстердаме я жил вместе с целым рядом эмигрантов в доме, предоставленном еврейской общиной. Мы жили довольно тесно. Атмосфера, конечно, была подавленной. Многие оставили в Германии близких родственников. Хотя депортация еще не была в полном разгаре, мы ощущали сильную опасность. Как большинство эмигрантов, покинувших Германию так рано, мы были чувствительны к приготовлениям к войне и созданию концентрационных лагерей. Хотя Лора и наш первый ребенок нашли прибежище у ее родителей, я не был уверен, что они находились в безопасности, поскольку я был занесен в нацистский черный список. Они приехали в Голландию несколькими месяцами позже. Мы подыскали маленькую мансарду, где жили следующие несколько месяцев в крайней нужде. В то время я пытался сделать все возможное для нашей жизни на милостыню с двумя людьми, память о которых я сохранил до сих пор. Один был актером, истинной бездарностью. Ничего выдающегося в нем не было, кроме действительного умения. Он мог выдавать целые трели, выдувая воздух через задний проход. Я удивлялся его способности и попросил однажды повторить представление. Потом он признался, что должен был приготовиться заранее, наевшись стручков фасоли и капусты. Другой была молодая замужняя женщина, довольно странная и истеричная. Я был одним из двух ее любовников на время. Я бы не упомянул ее, если бы этот период моей жизни не был временем, когда я действительно стал суеверным и поверил в нечто сверхъестественное - в силу "ми-но-га-мы". Моей миногамой была японская бронза около десяти дюймов длиной, что-то среднее между ящерицей и драконом. Она была дана мне знаменитым кинодиректором в знак признательности и уважения с уверением, что она является символом, приносящим удачу. 38 Я был скептиком. Она не принесла удачу ему. Она не принесет и мне. Вскоре я должен был покинуть Германию. Жизнь в Голландии была трудна, особенно после приезда моей семьи: мы жили в ледяной квартире, где температура воздуха была ниже нуля. У нас не было разрешения на работу. Ценная мебель, которую нам в конце концов удалось вывезти, прибыла на открытой машине и сильно пострадала от дождя. Деньги, вырученные за мебель и мою библиотеку, не могли оставаться долго. У Лоры был выкидыш и последующая депрессия. К тому же молодая женщина, которую я упомянул выше, начала причинять мне беспокойство. — 22 —
|