|
Биг Сур. Калифорния. Дорогая Марти, когда я встретил тебя, ты "была" прекрасна, выше всех описаний. Прямой греческий нос, который ты позднее переделала, чтобы иметь "хорошенькое личико". Когда ты это сделала, когда изменила свой нос, ты стала иной. Ты все имела в избытке - ум, тщеславие, холодность и страсть, жестокость и работоспособность, безрассудство и депрессию, беспорядочность и лояльность, презрение и энтузиазм. Когда я говорю тебе "была", я не совсем точен. Ты - есть, и ты слишком жива, хотя стала более косной. Я еще люблю тебя, а ты любишь меня без страсти, но с доверием и пониманием. Когда я обращаюсь к годам, прожитым с тобой, то прежде всего всплывает - не неистовые лобзания и даже не наши еще более неистовые схватки - но твоя благодарность: "Ты вернул моих детей". 160 Я нашел тебя подавленной, близкой к самоубийству и разочарованной в замужестве, связанной двумя детьми, с которыми ты утратила контакт. Я гордился, что поднял тебя и сформировал для своих и твоих нужд. Ты любила меня и восхищалась мной, как терапевтом, и в то же время, стала моим терапевтом, врезаясь своей безжалостной честностью в мою лживость,противоречивость и манипуляции. Никогда не было потом так, как тогда, когда каждый отдавал столько, сколько брал. Потом я взял тебя в Европу. Париж, какие-то болезненные приступы ревности с моей стороны, какие-то дикие оргии, возбуждение, но не настоящее счастье. Это счастье пришло в Италии. Я был так горд показать тебе истинную красоту, как если бы я владел ею, и помог тебе преодолеть посредственный вкус в искусстве. Конечно, мы напились допьяна. Это исполнение "Аиды" в Вероне! Древний римский амфитеатр, вмещающий 20-30 тысяч зрителей. Сцена? Нет сцены. Один конец театра построен на равных исполинских трехметровых подпорках, египетская часть перевезена с другого континента. Ночь, почти мрак. Публика, освещенная тысячью свечей. Потом исполнение. Голоса, плывущие с захватывающей интенсивностью над нами, сквозь нас. Финал: факел, пылающие в бесконечном пространстве и умирающие голоса, соприкасающиеся с вечностью! Нелегко было вернуться к толкотне и суете покидающей толпы. Открытый воздух оперы в Риме был артефактом, ни на минуту не позволяющим забыть, что присутствуешь на исполнении. Наши ночи. Нет нужды возвращаться домой, нет страха слишком мало спать. Последняя капля нашего ощущения друг друга. "Сегодня ночью было превосходно" - стало готовой фразой, но это была правда, нарастающая интенсивность бытия одного для другого. Нет слов для описания тех педель, дилетантское заикание. — 110 —
|