Эго, голод и агрессия

Но, как в случае обсессивного характера, все попытки сохранить вещи в исходном состоянии обречены на неуда­чу. Недостаток изменений, то есть отсутствие такого прило­жения агрессивности, которое пошло бы на пользу целост­ности личности, приводит к ее распаду, действуя таким об­разом вопреки своей собственной цели. Только с помощью возвращения деструктивного стремления обратно на пищу, равно как и на все, что служит препятствием к достижению личной целостности, восстановления в правах успешной аг­рессии, возможна реинтеграция обсессивной и даже пара­ноидальной личности.

Вряд ли найдется хоть что-то, что не могло бы послужить в качестве пустышки, пока Эго помогает избежать перемен в действительности. Возьмите для примера навязчивые мысли, которые могут преследовать пациента часами, занимая его со­знание, и не приводить ни к каким решениям или выходам (хроническое сомнение). Возьмите сексуальный фетишизм, фиксацию человека, например, на женских панталонах или ту­фельках в качестве защиты от реального полового контакта. Возьмите мечтателя, предпочитающего свои фантазии «ре­альной вещи». Далее, возьмите хотя бы тех пациентов, кото-

180 Ментальный ме та болизм

рые продолжают посещать психоаналитика год за годом и воображают, что одно их присутствие на сеансах является до­статочным доказательством намерения изменить свое отно­шение к жизни. На самом деле, они лишь меняют одну «пус­тышку» на другую, и как только аналитик затрагивает какой-либо существенный комплекс, пациент обычно ухитряется из­бежать потрясения благодаря собственной думмификации, «опустышечивания» себя.

Крайний случай такого рода представлял пациент, кото­рый всякий раз, когда ему приходилось сталкиваться с жиз­ненными затруднениями, становился совершенно одереве­невшим. Он чувствовал себя так, будто он кукла, и все его жалобы, весь его интерес был сосредоточен на своей «пус­тышке» — собственной мумифицированной личности. Другой пациент в любой затруднительной ситуации продуцировал навязчивую идею, воображая, что сквозь его тело проходят ножи, не вызывая боли или кровотечения. В своей фантазии он превращался в идеальный манекен, которому была нипо­чем любая вспышка агрессии. В иных случаях люди просто начинают ощущать сонливость или вялость всякий раз, ког­да замечают грозящую «опасность».

Классическая психоаналитическая ситуация, когда паци­ент почти не осознает присутствия аналитика, особенно под­ходит для думмификации. Здесь пациента действительно по­ощряют к тому, чтобы рассматривать ситуацию анализа не как «реальную» и аналитика не как «реального» человека; таким образом взаимоотношения между аналитиком и паци­ентом становятся целиком «нереальными», то есть чем-то та­ким, что само по себе не имеет смысла и последствий. Лю­бая эмоция или реакция интерпретируются как проявление «переноса», другими словами, как что-то не относящееся не­посредственно к данному моменту и данной ситуации. Итак, аналитическая ситуация предстает идеальной «пустышкой», которую ищут все обладатели обсессивных и параноидаль­ных характеров. Это относится и к фиксации на анализе тех пациентов, которые способны продолжать годами ходить к аналитику, не обращая внимания — или, скорее всего, имен­но поэтому — на безуспешность этого занятия.