|
Я подумала: "И ты - будь осторожна! Но опасайся не жемчужных корон, а его таланта имитатора. Его портретные зарисовки (Фарга, Подана) живые и очень похожие. В своих воспоминаниях он, вероятно, искренен. Но впечатление может быть и обманчивым, и эта словоохотливость призвана скрыть самое главное. Он больше не спрашивает меня, не пора ли ему закругляться, но все ходит вокруг да около. В этой велеречивости кроется какая-то хитрость. По-моему, мы у цели. До сих пор он, по-видимому, не скрывал от меня ничего существенного. Но - внимание! - сейчас должны сработать защитные рефлексы. Может быть, даже подсознательно. Тем деликатней надо действовать. - И долго вы там оставались? - Где? - На этом приеме в вашу честь. - Уже не помню. Так или иначе, я ушел оттуда измученный. И физически. И морально. - Но все-таки счастливый? - Как вам сказать, и да и нет. Понимаете, я не знал, что думать. Я чувствовал вокруг себя атмосферу подъема, довольства, радостного возбуждения, не без примеси яда, но при этом не совсем улавливал, против кого направлено ядовитое жало: против моих жертв или против меня самого? Скандалом наслаждались, но оценили ли мои стихи? Сочувствовали ли моему негодованию? Или, наоборот, осуждали мою дерзость, возмущались неблагодарным сыном, издевались над иконоборцем? Что имел в виду Полан, говоря о "жемчужных коронах"? На следующей неделе в газетах появились первые рецензии. Я был слишком молод - я ни черта не уразумел. - То есть в каком смысле? - А в таком, что большинство статей меня резко критиковали. А моя книга разошлась в три дня. У меня не было отбоя от приглашений на обеды и в литературные салоны. - Например? - Не понял, простите? - Что, например, говорилось в статьях? - Что жаль большого таланта, потраченного ради столь ничтожной цели. - И в левых газетах и журналах тоже? - Вот именно, это-то меня и удивляло: если бы меня поливали грязью только "Фигаро" и "Эко де Пари", это было бы вполне естественно. Но Жан-Ришар Блок в "Се суар" назвал меня "жалким карапузом". Я был совершенно сбит с толку. - А теперь вы понимаете, чем это было вызвано? Он неопределенно махнул рукой и уклонился от ответа. - Но больше всего поразил меня Анри Беро в "Гренгуаре". - Он вас, конечно, разнес? - Ничуть не бывало - он захлебывался от восторга! Доброжелательны были и "Канар", и Гюс Бофа в "Крапуйо". "Марианна" была "за", а "Вандреди" "против" - поди пойми! Но, несмотря на всю эту неразбериху, Мортье и Пуанье были на седьмом небе. Пока свирепое перо Пуанье почти весело парировало нападки недоброжелателей, Мортье печатал уже десятую тысячу экземпляров и распродал их за неделю. — 67 —
|