|
Вот почему князь фон Фаффенгейм пришел с визитом к маркизе де Вильпаризи. Когда он заговорил, я был глубоко разочарован. Отдельные и общие черты эпохи ярче выражаются, нежели черты национальные, – так, например, в иллюстрированном словаре, где дается чуть что не подлинный портрет Минервы, Лейбниц,[252 - Лейбниц, Готфрид-Вильгельм (1646–1716) – немецкий философ и математик, автор книги «Монадология» (1714), оказавшей, по мысли Ж. Делеза, определяющее влияние на философское мировидение Пруста.] в парике и брыжах мало чем отличается от Мариво[253 - Мариво, Пьер Карле де Шамблен де (1688–1763) – французский писатель, драматург и романист.] или Самуила Бернара[254 - Бернар, Самуил (1651–1739) – французский финансист, банкир французских королей. В современных Прусту энциклопедических словарях «Ларусс» портреты трех исторических персонажей действительно были очень сходными.] – но я никак не мог предполагать, что некоторые национальные особенности выражаются ярче, нежели кастовые. И вот сейчас эти особенности проступили не в словах, в которых я надеялся услышать порханье эльфов,[255 - Эльфы – в скандинавской и германской мифологии духи природы; светлые эльфы – воздушны, красивы и благосклонны к людям, темные – уродливы и враждебны.] и танец кобольдов[256 - Кобольд – в немецком фольклоре домовой, горный дух, часто – хранитель ценных металлов.] а в транспонировке, которая не менее явно обличала поэтическое происхождение нового гостя, в том, как рейнграф, маленький, багроволицый, толстопузый, отвешивая поклон маркизе де Вильпаризи, сказал: «Топрий ветшер, зударинья» – с акцентом эльзасского швейцара. – Не хотите ли чайку или кусочек торта? Он очень вкусный, – обратилась ко мне герцогиня Германтская, – ей хотелось быть как можно любезнее. – Я в этом доме так же гостеприимна, как в своем собственном, – добавила она насмешливым тоном, от которого в ее голосе появлялся гортанный звук, похожий на придушенный хриплый смех. – Маркиз! – обратилась к де Норпуа маркиза де Вильпаризи. – Кажется, вы хотели сказать князю что-то насчет Академии? Герцогиня Германтская опустила глаза и, слегка повернув руку, посмотрела на часы. – Ах, Боже мой, пора прощаться с тетушкой! Мне еще надо зайти к госпоже де Сен-Фереоль, а ужинаю я у госпожи Леруа. И, не простившись со мной, она встала. Она только сейчас заметила г-жу Сван, а та, увидев меня, почувствовала себя неловко. По всей вероятности, г-жа Сван вспомнила, что раньше она доказывала мне невиновность Дрейфуса. — 166 —
|