|
Отсюда получаем, что благодати у Русской Церкви - ничуть не более, чем у 'филаретовцев'. Занятно, что греки (те самые, которые в Афинах и Константинополе) именно так и считают, просто вслух об этом не говорят. Кстати: у 'филаретовцев' ведь тоже есть каноническое преемство, не так ли? Но чем же мы тогда лучше их? Однако спросите-ка у наших верующих, ощущают ли они благодать? Что же тогда получается, что все они - в глубокой прелести? Ну уж нет, дудки, оставьте такие вещи для вашего автора. . . Впрочем, автор тоже признаёт наличие благодати у русской церкви. Лично ощущал-с. Ну так ведь и 'филаретовцы' тоже её ощущают. И прочие тому подобные до-халкидонские конфессии. . .
'Не здоровые имеют нужду во враче, но больные' (Мф., 9, 12. Для того, чтобы наше отношение к другим (прежде всего - иноверным) соответствовало учению Христа, мы должны считать всех здоровыми, а себя - 'больными'. Любить - не в убогом понимании любви современных христиан, но так, чтобы чувствовать себя со всеми единым развивающимся целым - можно лишь в том случае, если не оцениваешь всех с точки зрения наличия благодати, - их, так сказать, 'правильности'. Искусственная проблема благодати и не менее искусственная проблема спасения, взятые воедино, автоматически делят людей на 'своих' и 'чужих', 'правильных' и 'неправильных', 'избранных' и 'профанных'. Едва только данная конфессия начинает делить всех по этому животному признаку - 'своих' и 'чужих', как она сразу же становится замкнутой, изолированной от всех иных системой - со всеми вытекающими. Тем самым она противопоставляет себя другим, делает единство с ними невозможным. И если в христианстве расколом считается 'обособление от состава церковного общества верующих' (определение из 'Православной богословской энциклопедии'), то само христианство, поддерживая упомянутое деление, также является раскольником - но теперь по отношению ко всему человечеству; оно раскалывает это последнее, так как лишь христианство могло бы его объединить. Но считать (даже, скорее, ощущать) себя хорошим, а остальных - плохими, есть не что иное, как классическое бабство. Типа, 'одна я хорошая'. . . Да, да, чёрт вас возьми - возможно, что насчёт спасения я могу оказаться и неправ. Тем не менее, в соединении с благодатью (то есть с пониманием благодати, её специфической у нас интерпретацией) это воистину гремучая смесь.
Понятие благодати было совершенно неправомерно соединено с понятием 'спасения'. Именно этот 'диполь' и стал наиболее разобщающим в христианстве. С ним единство христианского мира стало принципиально невозможным. Ибо теперь всегда может возникнуть подленькая мыслишка: а есть ли благодать у таких-то и таких-то? Да и спасутся ли они? А с кем быть, чтобы гарантированно спастись? Отсюда начинается перетряхивание чужого грязного белья: да вот эти с безбожной властью сотрудничали - у них благодати стопудово нет. А другие - вообще раскольники, у них такой дух - как пить дать не спасутся. А третьи. . . О том, что при этом было потеряно самое главное - любовь и единство - говорить не приходится. — 158 —
|