Борис Аркадьев

Так – без уведомления любителей футбола – в классе «А» стало в середине сезона не 15, а 14 команд. 4 сентября в календарном матче за коллектив г. Калинина (МВО) вышли играть Гринин и Демин, позднее появились остальные, в газетах их имен не упоминали.

Нырков, парторг, ходил на прием к другу команды маршалу Н. Н. Воронову: «Николай Николаевич, может быть, товарищу Сталину неправильно доложили? Играли ведь за сборную мы четверо, пусть нас отчислят, но почему команда должна страдать?» Воронов обещал навести справки, но при следующей встрече печально сказал, что ничего не может поделать. Нырков не знал, что тогда над повелителем «бога войны» нависла туча: в застенках Берии по указанию Сталина выколачивали из переводчицы времен боев с фашистами в Испании «компромат» на французского коммуниста‑добровольца Вольтера (под этим псевдонимом фигурировал будущий Главный маршал артиллерии). Лишь твердость мужественной Норы Чегодаевой спасла самого Воронова.

…Чиновник всегда норовит поспеть «петушком за дрожками». Если в газетах помещались сочиненные там же квалифицированные укоризны рабочих и колхозников «композиторам‑формалистам», глумления над «мухоловами‑генетиками», то почему бы не организовать, так сказать, всефутбольное осуждение? В Центральном государственном архиве, в особой папке, хранятся протоколы собраний команд класса «А» и «Б» по обсуждению приказа (оказывается, был такой, хотя его не видели) Комитета физкультуры «Об участии команды ЦДСА в Олимпийских играх».

ОДО (Киев), начальник команды майор Лаевский: «Игроки ЦДСА Петров, Николаев, Бесков (?!), Крижевский (?!) зазнайством и трусостью нанесли ущерб престижу советского спорта». «Крылья Советов» (Куйбышев), Гулевский: «За время пребывания под тренерством Аркадьева я ничему не научился, абсолютно не чувствовал поддержки, на меня смотрели как на жертву». ВВС, Крижевский: «Полностью признаю вину, прошу дать возможность загладить». Отдадим должное киевскому, минскому и ереванскому «Динамо», команде УрВО: говорить‑то говорили, но лишь о своих внутренних делах.

На собрании «Спартака» сперва звучали вопросы. Парамонов: «Почему расформировали ЦДСА, если в сборной были игроки и других клубов!» Тимаков: «Почему вся вина на Аркадьеве? Разве Комитет стоял в стороне?» Терентьев: «Уточните все же, ЦДСА играл в Финляндии или сборная». Вел собрание В. Мошкаркин – опытный спортсмен, но молодой функционер бестрепетно ответствовал: «На товарищескую игру в Финляндию выезжал ЦДСА, он же с добавлением игроков тбилисского (?!) «Динамо» выступал как сборная, а потому несет вину за провал». А потом – понеслось. «На меня Аркадьев производил впечатление не тренера‑воспитателя, а заблудшего философа, оторвавшегося от игроков, он видел в нас не живых людей, а механических работников» (Тимаков). «Мне была установка играть только на Боброва, что считаю неправильным» (Ильин). «Метод Аркадьева был построен на сплошной беготне; большим недостатком было отсутствие большевистской критики и самокритики, которую зажимал Аркадьев» (Нетто).