Звездные дети

Резюмируем то, что объяснила нам феноменология ребенка.

Ребенок, как и взрослый, — духовное существо, которое пользуется своей телесностью, чтобы существовать в земном мире. Так как духовная сущность не воспринимается чувственно, мы видим ребенка (как и взрослого) по большей части только как телесность, которая является носителем определенных воспоминаний, привычек, мыслей, чувств, желаний.

Если мы единожды познаем наше духовное Я как душу самосознающую или самодух (Geistselbst), то всем нашим существом познаем, что все люди, в том числе и маленькие дети, несут в себе это существо как зачаток. То есть наш взгляд на человека и ребенка изменится. Чувственно воспринимаемое станет для нас подобно тексту для умеющего читать. Кто читать не умеет, видит в тексте только знаки, воспринимаемые органом зрения. Если он научится читать, то изменится и его восприятие. Он хотя бы узнает, что в видимых знаках следует найти смысл, и что этот смысл породил знаки.

Тогда мы станем уважать другого, а также уважать ребенка. При таком подходе мы постоянно будем открывать в ребенке новые проявления, которые не коренятся в его телесности, а притекают из его духовной сущности. Это, прежде всего, не-врожденные, видовые человеческие способности и их признаки (см. гл. 4). Мы будем также внимательно прислушиваться к рассказам ребенка о еще не забытом духовном опыте, а не отмахиваться от них, как от нелепой выдумки.

Подобно тому, как в предметах, созданных человеком, должен быть смысл (т.е. функция), который должен предшествовать знаку, то и нерукотворные вещи, вещи, созданные не человеком, следует рассматривать как знаки, которые мы поначалу не можем прочесть. Все, что мы чувственно воспринимаем в природе, есть знак. Так видит ребенок чувственный мир. Мы можем обрести этот опыт через «медитацию восприятия»46. Чувственный мир — это знак значений. Природа — это сплотившаяся былая творческая воля, природа излучает чувство и смысл. Испытать это излученное чувство нетрудно, хотя поначалу его и не понять. Этот опыт важен, поскольку он изменяет наше отношение к природе. Он позволяет избегнуть как сентиментальности, так и «утилитарного» рационализма (что станет с человечеством, когда иссякнут природные ресурсы?). И, таким образом, мы на один шаг приблизимся к детским переживаниям.

Если мы однажды постигли, что в мире, где материальное не существует, может быть только прямая, непосредственная беззнаковая коммуникация, мы, по крайней мере, угадываем, что бытие в том мире состоит из таких видов коммуникации и что ребенок как духовно-душевное существо приходит из того мира в наш. Он наследует физическую телесность, и его задача, так же как и задача помогающего ему окружающего мира — развить связь духа и души с этой телесностью. Благодаря выражающим жестам, и прежде всего речи, дух охватывает тело, поскольку телесность изначально есть знаковая сторона в человеке, а дух и душа — сторона значения, являющая изменения своего смысла через тело. Опыт показывает, что дети с неразвитой речью (речь может быть не обязательно вербальной, но и воспринимающей, пассивной), т.е. не вступающие в диалог с окружением, не умеют владеть и своим телом. Помощь таким детям со стороны взрослого состоит в том, что взрослый берет на себя инициативу коммуникации, разговаривает с ребенком. Этот «разговор» поначалу (до 4-5 месяцев) не обязательно вести вслух, но вести его (впрочем, как и все более поздние беседы) следует с полной отдачей. Следует говорить просто, не сюсюкая, не приставая к ребенку с постоянными назиданиями. Мы можем спокойно оставлять его в покое, чтобы он усвоил услышанное. Подождем, пока он сам не подхватит нить разговора.