Семейная терапия

Почти настолько же революционной, как одностороннее зеркало, является видеосъемка. Записывая на камеру и просмат­ривая свою работу, терапевты могут заметить малые действия и повторяемые паттерны семейной динамики, которые часто про­пускаются «живьем». Видеозапись также позволяет супервизо­рам и студентам тщательно изучать подробности сеанса, что не­оценимо для усвоершенствования терапевтической техники. Без этой возможности наблюдать за семьей, когда они демонстриру­ют текущие паттерны интеракций, трудно представить, что сис­темное мышление могло бы примениться когда-то в психотера­пии. (См. Liddle, Breunlin, & Schwartz, 1988 — для более подробной информации о том, как этот метод обучения повлиял на семей­ную терапию.)

Резюме

После знакомства с этой хронологией концепций и методов семейной терапии читатель может быть ошеломлен тем количе­ством концептуальных перемен, которым подверглось поле за несколько десятилетий своего существования. Из этой на пер­вый взгляд лишенной закономерности череды событий можно выделить паттерн. Фокус терапии постоянно расширялся, охва­тывая все больше и больше уровней контекста. Этот революци­онный процесс начался, когда терапевты увидели за отдельным индивидом его семью. Внезапно необъяснимое поведение кли­ентов стало более понятным. Первые семейные терапевты скон­центрировались на оценивании и изменении последовательнос­тей поведенческих интеракций, окружающих проблемы. Потом стало понятно, что эти последовательности представляют собой проявления базовой структуры семьи, и мишенью изменения стала структура. Затем структура семьи стала рассматриваться как продукт долгосрочного, мультигенеративного процесса, ко­торый управляется системами эмоциональных убеждений, и те­рапевты нацелили свои вмешательства на эти базовые убежде­ния. Не так давно терапевтов осенило, что эти системы убежде-

247

Майкл Николе, Ричард Шварц

ний не возникают в вакууме, — отсюда современный интерес к культурным влияниям.

Другая причина для подобных скачков истории поля заклю­чается в том, что, начав с бунта против психоаналитических и медицинских моделей, семейные терапевты заработали статус «белых ворон», ученость которых не признавалась. Всякий раз, когда семейная терапия начинала объединяться вокруг той или иной парадигмы или практики, так что она становилась домини­рующей перспективой, поле переизобретало само себя. Предла­галась новая метафора, а старая отвергалась, как устаревшая. Новое терапевтическое меньшинство становилось прогрессив­ным, низводя лидеров вышеупомянутой революции к состоянию реакционных «бывших».