|
Единственно, что тревожило Уильямсона, это то, что ШКПС не стала брать патент на криптографию с открытым ключом. Когда Кокс и Уильямсон совершали свои открытия, в руководстве ШКПС существовало мнение, что патентование невозможно по двум причинам. Во-первых, патентование означало бы раскрытие деталей их работы, что противоречило бы целям ШКПС. Во-вторых, в начале 70-х годов было далеко не ясно, могут ли быть запатентованы математические алгоритмы. Однако когда Диффи и Хеллман в 1976 году попробовали подать заявку на патент, оказалось, что патентовать их можно. В этот момент у Уильямсона появилось огромное желание предать гласности свое открытие и заблокировать заявку Диффи и Хеллмана, но ему было отказано руководителями высокого ранга, которые не были достаточно дальновидны, чтобы разглядеть возникновение цифровой революции и возможностей криптографии с открытым ключом. К началу 80-х руководство Уильямсона начало уже раскаиваться в своем решении, поскольку усовершенствования в компьютерах и зарождающийся Интернет убедительно показали, что RSA и алгоритм обмена ключами Диффи-Хеллмана-Меркля оказались бы продуктами, имеющими огромный коммерческий успех. В 1996 году компанией RSA Дата Секьюрити Инк. было продано продуктов RSA на сумму 200 миллионов долларов. Несмотря на то что работа в ШКПС оставалась по-прежнему секретной, существовала еще одна организация, которой было известно об открытиях, совершенных в Великобритании. К началу 80-х годов американское Агентство национальной безопасности знало о работе Эллиса, Кокса и Уильямсона, и возможно, что именно от АНБ до Уитфилда Диффи дошел слух об открытиях в Великобритании. В сентябре 1982 года Диффи решил проверить, насколько слухи истинны, и со своей женой отправился в Челтенхем, чтобы с глазу на глаз поговорить с Джеймсом Эллисом. Они встретились в местном пабе, и очень скоро незаурядная личность Эллиса произвела впечатление на Мэри: Мы сидели, беседуя, и внезапно я поняла, что это был самый удивительный человек, которого вы когда-либо могли себе представить. Я не могу с уверенностью утверждать, насколько обширны его познания в математике, но он был истинным джентльменом, чрезвычайно скромным, человеком исключительного благородства духа и аристократизма. Когда я говорю «аристократизма», я не имею в виду, что он был старомодным и косным. Этот человек был рыцарем. Он был хорошим человеком, действительно хорошим. Он был доброй душой. Диффи и Эллис обсуждали различные темы: от археологии до вопроса о том, как крысы в бочке улучшают вкус сидра, но каждый раз, как разговор начинал переходить на криптографию, Эллис мягко менял тему. В конце своего визита Диффи, поскольку он уже готовился уезжать и больше не мог выжидать, без обиняков спросил Эллиса: «Расскажите мне, как вам удалось открыть криптографию с открытым ключом?» Последовала длинная пауза. Наконец Эллис прошептал: «Ну, я не знаю, сколько я могу рассказать. Позвольте мне только заметить, что вы сделали гораздо больше, чем мы». — 209 —
|