|
Последние двадцать футов он пролетает на страшной скорости. Восемь рук ловят его за разные части тела и переносят в относительную безопасность: на палубу подлодки, сразу за боевой рубкой, под зенитным орудием. На корме торчит Т‑образная стойка, от ее концов к ограждению рубки туго натянуты леера, чтобы держаться. По примеру флотского офицера, который, судя по всему, назначен его опекать, Уотерхауз лезет вверх – то есть в сторону кормы, – держась за один леер, как за перила, спускается в люк на корме и оказывается внутри. Через мгновение за ним сбегает Шафто. Хуже места Уотерхауз не видел в жизни. Подобно сторожевому кораблю, с которого они только что сошли, подводная лодка плавно приподнимается на волне, но потом, в отличие от корабля, с грохотом рушится на скалу, чуть не опрокидывая тебя навзничь. Ощущение, что ты в мусорном баке, по которому лупят кувалдой. U‑553 до половины заполнена густой кашей из дешевого вина, дизтоплива, электролита и нечистот. Поскольку лодка наклонена, месиво глубже всего в носовой части, но при каждом ударе о скалу цунами прокатывается к корме. По счастью, Уотерхауза уже не мутит: он в том трансцендентном состоянии, когда его мозг больше обычного разлучен с телом. Офицер ждет, пока гул уляжется, и неожиданно тихо спрашивает: – Что именно вы хотели бы осмотреть, сэр? Уотерхауз по‑прежнему пытается сориентироваться, водя фонариком. Общая картина не складывается, в кружке света возникают только отдельные трубы и провода. Наконец он решает не двигаться и быстро‑быстро чертит фонариком. Проступает картина: они в узком лазе, явно спроектированном инженерами для инженеров, чтобы обеспечить доступ к нескольким милям труб и проводов, втиснутых в узкий пережим. – Нас интересуют бумаги капитана, – говорит Уотерхауз. Лодка снова уходит в пустоту; он прислоняется к чему‑то скользкому, зажимает руками уши, закрывает глаза, рот и выдыхает через нос, чтобы жижа не попала внутрь. Опирается он на что‑то холодное, твердое и круглое. Уотерхауз светит фонариком и видит, что оно медное. Чирканье лучом выхватывает из мрака какой‑то медный космический корабль, зажатый под (если он не ошибается) койкой. Уотерхауз едва не выставляет себя круглым идиотом, спросив, что это такое, но тут узнает торпеду. В следующую тихую интерлюдию он спрашивает: – Есть здесь что‑нибудь вроде личной каюты, где… – В носовой части, – отвечает офицер. Нельзя сказать, чтобы это звучало обнадеживающе. — 235 —
|