|
Я слушал и думал, почему покупка завтрака Карен оказалась таким стоящим делом, но помалкивал. Когда мы прибыли на место, ребята перелезли через трехметровый сугроб и поставили палатку. Ночевали они в спальных мешках. В субботу утром они позавтракали, а обед приготовили на костре. В вокресенье вечером я за ними приехал. Доставив ребят домой, я уединился с Лансом в одной из комнат и спросил: “Ланс, когда ты сказал ребятам, что был на школьном аукционе, они подняли тебя на смех, как они тебя только не честили: и дурак, и идиот, и болван, и придурок. Издевались сколько душе было угодно. Но когда кто-то спросил, чей завтрак ты купил, и ты ответил: Карен, — они все сразу стали тебе завидовать. Хочу задать тебе несколько вопросов, только отвечай на них точно. Карен красивая?” — “Не, серая как забор.” “Вероятно, она хорошая спортсменка, в волейбол играет?” — “Да ну, самая неуклюжая в школе”. “Может, она привлекательная как личность?” — “Да что ты, ее никто не любит”. “Блещет умом?” — “Как же! Тупица из тупиц!” Я исчерпал все возможные догадки, почему завтрак Карен явился объектом такого вожделения. “Объясни мне, наконец, почему ты купил ее завтрак?” — “Она самая толстая девчонка в школе. У нее в коробке были четыре апельсина, четыре банана, четыре куска пирога, четыре куска торта и восемь бутербродов с ореховым маслом и студнем. А я ем быстрее, чем она”. (Эриксон смеется. Группа смеется.) Разве это не яркое подтверждение того, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? Когда Берту (старший сын Эриксона) исполнилось семнадцать, он пошел служить на флот. Отслужив срок, Берт вернулся домой и вскоре после возвращения как-то спросил меня: “Папа, что ты думаешь о Ронде?” — “Практически ничего”, — ответил я. “Пап, ты же знаешь, о чем я. Ну, что ты о ней думаешь?” — “Честно говоря, я о ней вообще не думал. Если задуматься, то хорошенькая девушка и весьма неглупая”. На что мой сын, уже с некоторым возмущением, повторил: “Послушай, пап, ты же знаешь, о чем я. Почему не отвечаешь прямо?” Я ответил: “Если ты знаешь, о чем ты, так задай вопрос так, чтобы и я понял, о чем ты”. “Папа, как ты думаешь, если Ронда выйдет замуж, она тут же обзаведется кучей детей? И весь день будет шлепать по дому в халате, тапках и бигуди в волосах? А когда муж придет с работы, она встретит его жалобами, что на детей нет управы, и стирки невпроворот, и прочее в том же духе?” “Берт, — заметил я, — ты знаешь ее мать, и я знаю ее мать. Так что ее учительница нам хорошо известна. Скорее всего, Ронда будет жить по тем же правилам, что внушили ей с детства”. — 172 —
|