|
Теперь же, даже не желая этого, я стал по‑настоящему видеть окружающие меня вещи. Это событие показалось мне настолько важным, что я хотел обязательно рассказать о нем разбирающимся в таких делах людям. Однако настоятель не проявил ко всему этому никакого интереса и даже не удостоил меня кивком. Ему казалось совершенно естественным то, что мох и мусорная корзина интересны нам как зрелища, и прилагать к этой очевидной истине какие‑либо комментарии было бессмысленно. Нравы в дзенских монастырях жестоки и суровы. Несмотря на это, меня порой хвалили. Старший монах даже приглашал к себе и угощал зеленым чаем и сладким печеньем, но я не понимал за что, что именно я сделал правильно. Как‑то на протяжении нескольких недель я был «чайным монахом» в зале для медитации (я никогда не носил монашеского одеяния, только джинсы и черную кофту, а зимой черный вязаный свитер). После третьего периода медитации нужно было тихо покинуть зал, заварить на кухне чай в большом чайнике и как можно быстрее возвратиться назад. Старший монах извещал о моем возвращении ударом в колокол, я кланялся алтарю и разливал всем чай. О чашках мне не надо было заботиться, их приносил другой монах. Но как‑то я обнаружил, что он забыл это сделать. Я стоял с чайником, а чашек не было. Я с удивлением взглянул на монахов, поставил на пол чайник, поклонился алтарю и поспешил на кухню за чашками. Всё, что происходит в дзенском монастыре, – составная часть общей системы, и даже самая рутинная работа – часть некой традиции. Но традиции для отсутствующих чашек не существовало, так что я ненароком создал новую. Принес поднос. Я нашел чашки в кухонном шкафу (это были не те чашки, что обычно, но у меня не было времени искать нужные), принес их в зал на подносе, поклонился алтарю и бодисатве, раздал всем чашки, поставил поднос за алтарь и разлил чай. Кажется, я неплохо справился с неожиданной ситуацией, по крайней мере настоятель, старший монах, а потом и Питер сочли мой поступок очень важным. Я доказал, и мне это повторили трижды, что являюсь хорошим учеником. Обучение дзену обостряет восприятие. Дзен создает человека, который предельно сосредоточен на том, что он делает, старается сделать все как можно лучше, осознает происходящее вокруг него и ту роль, которую он в происходящем играет. Если внезапно возникнет необычная ситуация, он знает, как с ней справиться, и, спасая себя, спасет остальных. Монаха, который забыл принести чашки, ругать не стали, чай получили все. Дзенские учителя – великие актеры. Они не поленились трижды воткнуть почетное перо в мою шляпу: старший монах позвал меня в свою комнату, настоятель поговорил в саду, Питер хлопнул меня по плечу на кухне, но все это не имело никакого значения. Были чашки, не было чашек – случай сам по себе не стоил упоминания. Поначалу я чувствовал себя польщенным, но потом, когда учителя явно перестарались, я понял, что они хотят сообщить мне кое‑что об осознании. — 14 —
|