Христианский дзэн

Однажды старый философ читал лекцию о дзене западным людям в Токио. Он говорил о тишине, пустоте, не-вещности и благодетельном отдыхе, вкупе с глубокой мудростью, которая исходит из сатори. Когда он закончил, один из слушателей поднялся и, не без некоторого раздражения, воскликнул: «Но, д-р Судзуки, а как насчет общества? Как насчет других людей? Как насчет «другого»?»

После чего Судзуки помолчал немного с улыбкой и заметил: «А нет ничего «другого»!»

Нет «другого», и нет самости. Вот ответ, который он дал, и это в основном соответствовало ответу моего друга-буддиста. Что они подразумевали под сказанным (это вовсе не так просто или страшно как выглядит), я хотел бы обсудить позже; сейчас же давайте возвратимся к диалогу.

Мы, пятнадцать участников встречи, собрались в Киото, где провели замечательную неделю. Атмосфера была проникнута доброй волей и глубокой религиозной верой. Мы не только дискуссировали, но и сидели вместе в бессловесном диалоге, в молчаливом единении. Собрание было освещено беседой с выдающимся роши, который описывал с большим энтузиазмом свой опыт просветления, наполнивший его неописуемой восторженной радостью. Его ум, казалось, был напрочь разрушен, и в течение нескольких дней он не знал, где был или что делал. «Сатори не может никогда быть описанным или объясненным», — заявил он. Роши несомненно был просвещен и в слове Иисуса, процитировав: «Прежде, чем Авраам был, Я был».

Это, он сказал, было настоящим просветлением — без объекта, без двойственности, просто «Я».

Здесь мне хотелось бы сделать отступление и заметить, что я был поражен и тронут отношением, почтением, с которыми буддисты всегда говорили о Христе в моем присутствии. Нечто может скрываться от нашего взгляда, но все же я полагаю, что у них есть причина иногда не скрывать своего восхищения основателем христианства. В данном случае, слова роши дали мне пищу для размышлений. Я понял это так, что восприятие «Я» в его предсуществовании есть проявление истинного сатори. Здесь должно быть пояснено, что когда слова «Я был» возникают в глубине просветленного, это «Я» — не эмпирическая личность; это не маленькая самость, составленная из желаний, для которой нет места в дзене. Это «Я» — сама земля, сердце вселенной, истинное бытие, которое прорастает в глубинах и охватывает все сущее. Это — голос «большой самости», в котором тонет сознание «самости малой», поскольку оно — всеобъемлюще. Мне четко представлялось, что когда Иисус сказал «Я был», это «Я» было не «Я»-человеком, но тем самым вечным Словом, которое было в начале и которым все было создано. Иисус, я уверен, был так наполнен Богом, что больше не имел человеческой личности — Он был только вечным Сыном. Вот почему «Я», провозглашенное им, было таким же, о котором говорил Моисей, «Я есть тот, кто Я есть».