Криминальная психология

2. Последнюю разновидность, которую я отмечу в пределах первого типа импульсивных преступников, составляют искатели легкого выхода из материальных затруднений, состоящих в недо­статке денег для удовлетворения более или менее серьезной потребности. Эти материальные затруднения могут быть очень различны: от недостатка денег на сравнительно неважную потреб­ность, удовлетворение которой могло бы быть отсрочено, до дей­ствительно тяжелого материального положения. Нужда, в тесном смысле слова, в смысле недостаточного удовлетворения первых потребностей самого преступника или его семьи, потребностей в пище, одежде, жилище или в лечении, вовсе не часто встречается в числе причин преступления. И в тех случаях, когда ее приходи­лось встречать, она нередко была следствием преступления и отбы­того заключения, после которого человеку трудно бывает найти себе место и устроиться. Встречаясь с случаями такой нужды, осязательно чувствуешь неотложную необходимость патронатской помощи освобожденным из мест заключения. Вот, для иллюстра­ции, небольшая статистическая справка относительно материаль­ного положения обследованных мною 250 бандитов. Из них в дей­ствительной материальной нужде находились 34 человека, 13 — имели значительные средства, а 201 имели необходимое для удо­влетворения своих первых потребностей и в нужде, в тесном смысле слова, не были; в двух случаях выяснить имущественное положе­ние, во время преступления, не удалось. Нередко уже из той попойки, которая устраивалась перед нападением, из факта покупки или наличности дорого стоящих револьверов, из приезда на извозчиках на место преступления и т. п. подробностей дела — ясно, что большой нужды у этих бандитов не было и не от нее исходил главный толчок к преступлению.

Вот несколько примеров рассматриваемого типа с выпавшими на долю виновных очень различными по тяжести материальными затруднениями.

Вот, например, два кавалериста, которые в августе 1923 года совершили бандитское нападение, тотчас по возвращении со службы на родину, в Тверскую губернию, из далекого Туркестана. Дорогой они проели свои деньги, один из них, Михаил Григорьевич С, 23 лет, проел все, что у него было, и занял у своего спутника 700 руб. Он надеялся, что у родных достанет денег и отдаст товарищу. Поэтому он предложил последнему заехать к нему в деревню на несколько дней. Тот согласился сделать эту небольшую остановку, тем более, что от этой деревни до - того места, куда он ехал, оставалось лишь несколько станций. У жены Михаила денег не оказалось, у родных также. Он пошел с своим товарищем Григорием Л. в другую деревню, к брату. По дороге встретили молодого крестьянина той же деревни, 18 лет, некоего К., который разговорился с ними об их военной службе, совсем ли они приехали и т. д. Михаил попросил у него взаймы 700 руб., тот отказал, но предложил им ограбление, которое они и согласились учинить. Приехали они с военной службы в Москву 11 августа, 12-го уехали из Москвы в деревню Михаила, в ночь на 13-е августа совершили свое бандитское напа­дение. Сорвав дверь с крючка, они проникли в общежитие детского дома при станции Подсолнечной; угрожая кинжалом и долотом, они связали руки спавшим там двум сестрам и забрали принадле­жавшие им вещи. Подговоривший их крестьянин К. стоял на страже, опасаясь войти внутрь, так как его там знали. Третья спавшая там сестра успела незаметно выскочить в окно и поднять тревогу; Заметив приближение людей, К. дважды подал С. и Л. сигнал об окончании и убежал к себе домой. Услышав его сигналы, С. и Л. бросились с вещами бежать и много вещей побросали; не нашли потом 8.000 руб. денег, золотое кольцо и 17 аршин полотна. Пойманные С. и Л. во всем сознались и сообщили, что они колеба­лись и обсуждали предложение, сделанное им К.,—напасть на обще­житие — в течение часов 3, что К. дал им кинжал, долото и платье, в котором они были в момент нападения, что он же привел их на место преступления, которое отстояло от местожительства род­ных С. верст на шесть, что, не встреться он им, они никогда не совершили бы этого преступления. К. признался в подстрекатель­стве, но указал, что он имел провокационную цель предать С. и Л. в руки правосудия. В результате К. приговорен к 6 годам заклю­чения, а. С. и Л. — на 4 года каждый.