Риторика

слушатель] впадает в заблуждение. [То же самое бывает] и в стихах, потому

что они заканчиваются не так, как предполагал слушатель, например:

Он шел, имея на ногах отмороженные места.

Слушатель полагал, что будет сказано сандалии [а не отмороженные

места]. Такие обороты должны становиться понятными немедленно после того,

как они произнесены. А когда [в словах] изменяются буквы, то говорящий

говорит не то, что говорит, а то, что значит получившееся искажение слова,

таковы, например, слова Феодора к кифареду Никону: "фракиянка [произвела]

тебя [на свет]". Феодор делает вид, что говорит: это тебя тревожит, и

обманывает [слушателя], потому что на самом деле он говорит нечто иное.

Поэтому [эта фраза] доставляет удовольствие тому, кто ее понял, а для того,

кто не знает, что Никон - фракиец, [фраза] не покажется изящной. Или еще

фраза: "ты хочешь его погубить" - или: "ты хочешь, чтобы он стал на сторону

персов". И в том, и в другом смысле фраза должна быть сказана надлежащим

образом. То же самое [можно сказать] и об изящных фразах, например, если

говорится: "главенство на море для афинян не было началом бедствий, потому

что они извлекли из него пользу". Или, как [говорил] Исократ, что главенство

послужило для государства началом бедствий. В обоих случаях произнесено то,

произнесения чего трудно было бы ожидать, и признано верным. Сказать, что

"начало есть начало" - не есть большая мудрость, но [это слово]

употребляется не таким же образом, а иначе, и архл повторяется не в том же

самом смысле, а в другом. Во всех этих случаях выходит хорошо, если слово

надлежащим образом употреблено для омонимии или метафоры, например: "Анасхет

невыносим", здесь употреблена омонимия, и [употреблена] надлежащим образом,

если [Анасхет действительно] человек неприятный. Или:

Ты не можешь быть для нас более чужим, чем следует чужестранцу, или: не

более, чем ты должен быть, чужестранец; это - одно и то же. И "чужестранец

не должен всегда оставаться чужим"; и здесь у слова различный смысл. То же