|
Печально, когда человек с легкостью губит плоды трудов себе подобных. Фактически демаркационная линия современного фронта проходит в потребительских корзинах: кто покупает нечто «другое» (или не покупает и не проявляет радость при покупке «своего»), для нас становится чужим, изгоем и потенциально – неприятелем. Ныне идентификация по товару – это уже узнаваемость. А еще – чувство комфорта, безопасности и… престижа. Передача ощущения успеха посредством слияния с товаром выражается в преклонении перед требованиями моды. Модная вещь не обязательно полезная или более качественная, нежели немодная, но человек в данном случае платит за приобретение совершенно иной ценности, а именно – возможность быть первым среди тех, кто принимает правила игры на некую престижность в слиянии с товаром. Все достаточно ясно осознают, что модная вещь – это некий приз поощрения, бонус признания, сигнальный фантик упоения принадлежания к самым‑самым… Вообще‑то создается весьма парадоксальная ситуация: приобретая модную вещь мы тем самым декларируем свою зависимость от кем‑то придуманных правил, зачастую абсолютно дурацких либо абсурдных (именно в моде). Где же здесь намек на успешность индивида? В его послушании и ретивости продемонстрировать скорейшую готовность в упоении раствориться в «чем‑то»? Может, отчасти и так. Мазохистов, а тем паче индивидов, так и не обретших для себя вожделенного парадиза, сейчас более, чем достаточно. Поэтому обрести удовлетворение путем «имения» вещи, которая, по убеждению большинства себе подобных, стопроцентно знаково‑престижная, – это далеко не самый худший способ затмить внутреннюю опустошенность неким эрзац‑подобием индивидуального счастья, которое, заметьте, в масштабах конкретного социума будет общепризнанным. Проще говоря, модному человеку всегда завидуют и тотчас пытаются его скопировать, т. е. исходя из темы разговора – слиться с олицетворением фетиша. Вот здесь‑то и заключается разгадка феномена психологической привлекательности слияния. Ведь сейчас нет такой сверх опасности, ради которой нужно тотально сгруппироваться, да и условия выживания гораздо мягче, нежели в прошлые века, – с голоду, конечно, помереть можно, но только при искусственно созданных условиях. Тем не менее современные люди буквально патологически стремятся принимать и наследовать правила манипулятивной игры на самое успешное слияние. Потому что нахождение на вершине айсберга моды с ее переменчивыми веяниями и течениями дарует индивиду чувство… власти. С оговоркой: над себе подобными и самозабвенно верящими во всесилие и престижность модных заявлений. А это, согласитесь, более, чем много для наших нравов и бытующего менталитета. Власть в толпе слияния особенно сладкая. Это власть гуру, вождя, пророка, законодателя, отца, выразителя чаяний и первейшего из членов братства – все вместе, в едином слитном пьянящем экстазе от пришедшего в руки могущества, основанном на полном единстве и со‑резонансе с себе подобными. Тот, кто может диктовать законы моды, – владеет сознанием всех тех, кто хотел бы оказаться на его месте. Новый король обязательно родится из свиты поклонников прежнего. С виду прелестная безделушка в итоге рождает нешуточную власть, диктует свои жесткие закулисные законы и производит попутно очень много денег. В конце концов, за экстаз слияния нужно хорошо заплатить. Как, впрочем, и за любое внешне принесенное удовольствие… — 48 —
|