|
— Но почему Китай сам, в отличие от Франции, не педалирует собственную языковую экспансию? Свой ответ на этот вопрос я знаю. Хотел бы услышать твой. — У меня бывают студенты, которые, кроме английского, параллельно изучают какой-то менее распространенный европейский язык — шведский, датский, голландский. И пытаются с этим языком устроиться на работу. А голландцы, датчане и прочие шведы не всегда охотно их берут. Им удобно вести дела на английском, а промеж себя использовать свою мову. Так и китайский язык хорош для китайцев тем, что на нем говорят почти только они одни. Для них нет ни малейшего интереса педалировать его как глобальный язык, потому что: во-первых, Поднебесная — это целый мир, целая планета сама по себе; во-вторых, китайцы, живущие в других странах, владеют местными языками, и им нет резона требовать знания своего. А кроме того, подданные Срединного государства известны тем, что планируют свои действия не на месяцы и годы, а на столетия. К тому же, проблема иероглифов. Учить их долго и трудно. А отказаться от них китайцы не могут, так как из-за огромных различий между региональными вариантами их языка иероглиф — единственное, что объединяет всех. Фактически, китайская письменность — одна из основ их государственности. — В общем, наши с тобой выводы схожи. В 1996 году я был на Тайване и спросил министра информации г-на Е: а когда же воссоединятся островной и континентальный Китай? Он ответил: мы можем подождать и 50 лет, и 100; ведь нашей цивилизации десять тысячелетий, и эти сроки для нас — минуты. С тех пор я стал проникаться мудростью Китая, который завоевывает мир не с помощью оружия, бомбежек, тупого навязывания своего пути, а через мягкую, но неуклонную экспансию (хотя, возможно, и не ставят себе это целью) кухни — дешевой, вкусной и полезной для здоровья, тибетской медицины, одежды, ширпортреба. Люди не торопятся. У них иное восприятие времени, его масштабов. Как в том анекдоте: сейчас спустимся с горы и поимеем все стадо. — Вот они и спускаются. Заметь, что на Западе китайцев не интересует собственная культурная экспансия. Они создают свои очаги, чайнатауны, там, где это возможно, не навязывая ни язык, ни культуру. — Прямо по Пушкину: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей… — …и тем её сильнее губим средь обольстительных сетей». — Тем не менее, китайский, как ты утверждаешь, все больше учат за пределами Стены. Но это же язык, невероятно сложный для овладения европейцем. В нем несколько фонетических уровней. И одна и та же комбинация звуков в зависимости от, так сказать, «октавы» имеет различное иероглифическое написание и разный смысл. — 22 —
|